Подобно Ноеву ковчегу: тысячи беженцев в Папских дворцах Кастель Гандольфо во время II мировой войны

Война, уже месяцы полыхавшая на Гарильянском рубеже, в Кастель Гандольфо казалась ещё достаточно далекой. Ничто не могло поколебать оцепенелого ожидания; здесь никто не обращал внимания ни на комендантский час, ни призыв на военную службу, ни на указы военного командования, действовавшие в Риме. В канун Рождества 1943 года весь персонал Папских вилл собрался как одна семья, вместе с дворцовой охраной, на Святую Мессу, которую совершил директор Ватиканской обсерватории о. Штейн в одном из залов Дворца Барберини. Очень немногие из присутствующих знали, что в тот же час другая Месса совершается совсем неподалеку - на вилле Конгрегации по распространению веры - для группы политических беженцев, к которым присоединились некоторые семьи евреев. Спасаясь от преследований, они нашли тайное убежище в этом, с виду пустынном, большом доме Папской резиденции, под защитой одинаковых двуязычных вывесок на входе.

Этот дом оставался по-прежнему холодным и закрытым, хотя теплое солнце вставало над ним по утрам в безмятежности этого Рождества. Совсем рядом дворцовые стражи у ворот Папской виллы время от времени непринужденно переговаривались через решетку с немецкими солдатами. Несколько недель назад, на небольшой площади перед дворцом, был разбит лагерь, и непонятно зачем вырыта большая траншея, обнесённая затем клубками колючей проволоки.

Это было затишье перед бурей. 22 января 1944 года на рассвете с высоты Бельведера можно было созерцать зрелище моря в Анцио: ясное и светлое, как никогда, оно кишело судами всякого размера. Именно отсюда по телефону в Ватикан пришло известие о высадке союзников.

Вопрос о том, когда же придут союзники, тревожил всех. Увы, это была краткая иллюзия; уже на следующую ночь она сменилась шумом и гудением судов, которые, едва прибыв, сразу же отправлялись обратно. На следующий день немцы вновь появились повсюду, быстрые, уверенные, непроницаемые, надменные хозяева войны.

Люди почувствовали себя в самой гуще настоящей войны. Через несколько дней после высадки нацистов появились первые признаки насилия и грабежа. Тревожные слухи передавались из одного селения в другое; нужно было думать, как спасти самое важное для жизни и для неопределенного будущего. Люди инстинктивно повернулись к дому Папы.

Его ворота широко распахнулись, и все могли свободно приносить в это безопасное место - в непрерывном потоке - то, что считали для себя самым дорогим.

Однако вскоре паника охватила души. Рейды, указы военного командования сеяли ужас. После спасения  имущества местные семьи массово просили убежища. С главного входа в Апостольский дворец проходило население Кастель Гандольфо, а с противоположного конца виллы - через ферму в него входило население Альбано и соседних селений.

Все они были размещены по 8-10 человек в комнатах с удобствами: с питьевой водой, освещением, туалетами, - со всем, что могла предложить Папская резиденция.

В подвале были аккуратно сложены тысячи и тысячи коробок, сумок и самых разнообразных предметов, от велосипедов до швейных машинок и радиоприёмников. Там же, в специальных складских помещениях, особенно бережно хранились продукты. Во дворе и в саду были выстроены в линию длинные ряды бочек для запасов воды, к которым позже были добавлены специально изготовленные подземные цистерны.

Спустя несколько столетий Папский дворец вновь стал замком-крепостью, в котором собрались люди и приготовились к осаде. Никто не мог предсказать, сколь долгой и опасной она будет.

Населению Альбано и окружающих деревень пришлось довольствоваться другими зданиями виллы, фермы и различных складских помещений. Чтобы принять всё это множество людей, очень быстро была подготовлена огромная вилла Конгрегации по распространению веры, отделённая от Папской всего лишь низкой стеной. В этой стене был проделан специальный лаз, соединив, таким образом, две виллы в одно целое. На этой вилле конгрегации, как выяснилось позже, наши укрытие не менее 3.500 человек, в том числе целые монашеские общины.

В начале февраля внезапный обстрел Альбано привёл к панике среди тех, кто ещё медлил в своих домах, и к новым потокам беженцев в Папскую резиденцию, уже переполненную людьми. Некоторые из главных зданий городка были разрушены: среди них - прямо на краю фермы - монастыри кларисок и василианцев. Под сводами этих монастырских зданий нашли смерть шестнадцать монахинь.

На следующий день - в 12 часов 15 минут - ещё одно большое формирование, опустошив Марино, достигло Альбано, неся с собой новые разрушения и человеческие жертвы.

На центральную часть виллы, к счастью, почти пустынной в этот час, упало пятнадцать бомб; удары пришлись также по римскому кладбищу на Аппиевой дороге, и оно было полностью разрушено. Один беженец был найден мёртвым в саду, на ферме стонали многочисленные раненые.

Потом, утром 4 февраля, пришел внезапный и необъяснимый приказ полной эвакуации населения Альбано в течение двух часов. Волнение и тревога охватили толпу беженцев и тех, кто всё ещё задержался в городке. Все хотят войти, неся с собой всё, что можно. Вместе с людьми всех возрастов идут вереницы животных. В это тревожное время были такие, кто оставлял дома самые ценные вещи, даже золото, чтобы забрать несушек.

Помещения виллы, тем временем, заполнялись этими растерявшимися и обезумевшими от горя людьми. В конюшне, гаражах и подвалах, в сараях и курятниках, в гротах и теплицах, - повсюду, где было возможно, размещались целые семьи. Всего за несколько дней их число возросло до 12.000 человек: все они ютились на этом клочке земли с надеждой на безопасность и неприкосновенность. Когда уже не стало ни одного свободного квадратного метра в помещениях - будто по мановению волшебной палочки - между фонтанами и кустами роз, посреди хорошо спроектированных цветников, возникли палатки, хижины и лачуги.

Волы и коровы, овцы, мулы и лошади также нашли себе убежище на небольших полянах. Животных привязывали к древним оливковым деревьям, и они паслись между кустами мирта и цветущими камелиями. Целые фермерские хозяйства получили убежище; тысячами исчислялись крупные и мелкие животные. Всё это походило на огромный Ноев ковчег, стоявший в безопасности на этом недостижимом холме. Но как и на что содержать всех этих животных? Люди пока об этом не думают.

Для того, чтобы накормить самых бедных, на открытом воздухе соорудили кухни, которые могли приготовить более 3.000 супов. Медицинская служба была расположена на первом этаже виллы Конгрегации по распространению веры и на главном этаже Дворца Барберини. Сюда же переместился госпиталь Альбано вместе с медсёстрами и всем вспомогательным персоналом. В Апостольском дворце Кастель Гандольфо очень скоро начал работать спасательный медпункт.

С самого первого вечера во всех укрытиях, от залов дворца до дымной пещеры криптопортика, начала возноситься спонтанная волна молитвы, которая громко выражала одно единое желание и одну надежду. Когда темнело, дворец превращался в огромную спальню.

Для женщин были отведены торжественные залы второго этажа, в то время как мужчины спали на брошенных повсюду матрасах, от коридоров до чердаков, и даже на ступенях лестницы.

Наконец, в середине мая начался последний этап борьбы за взятие Рима. Начало наступления пятой и восьмой армии было объявлено в Лондоне 12 мая. Через пять дней немцы должны покинуть Кассино и ещё через три - города Итри и Гаэту. Утром 23 мая, в то время как в Априлии разразилась ярость тысячи пушек (250 батарей, уточнили по радио), четыре большие волны бомбардировщиков опрокинули на город и озеро ураган железа и огня. Это была самая страшная и пугающая атака после февральских, и она буквально у нас на глазах стерла с горизонта силуэт некоторых коттеджей; десятки раненых заполнили дворцовый лазарет.

С этого дня война усиливалась, и теперь снаряды на вилле взрывались повсюду. Дюжина их достигла внешних стен дворца и нижнего сада, некоторые осколки достигли кухни, которые работали, как уже было сказано, на открытом воздухе. Тогда - чтобы защититься от осколков - героические монахини соорудили, как могли, барьер из досок. Один из монастырей был разрушен средь бела дня; одно из деревьев было срезано под корень, над мостом, по которому шла толпа детей. Аллеи были усеяны осколками снарядов.

В пятницу 2 июня, в шесть часов утра, беспрецедентное варварство потрясло даже землю под нашими ногами. Мы прибежали к галерее одной из вилл и увидели огромный столб дыма над Альбано. Все подумали о том, что загорелся склад боеприпасов, но это был взорван старый монументальный мост в Аричче.

С субботу вечером нас предупредили о том, что минируют Галереи; в самом деле, были видны какие-то странные ремни, привязанные к стволам вековых дубов. С субботы на воскресенье, в два часа утра охранник дворца Барберини сообщил по телефону, что «немцы только что ушли». И мы, увидев бегущее к Риму пламя разрушительных пожаров, наконец-то легли спать, под непрекращающийся гул артиллерии.

Лица у людей такие же, как и всегда, но более сияющие и расслабленные.

Каждый пришел в свою спальню, и зазвучала привычная молитва, как и каждый вечер, но на этот раз она была горячей и усердней, чем когда-либо. В тот вечер было больше разговоров в комнатах о событиях дня и о многом другом, о войне, о мире... Худшее прошло. И мысль идет спонтанно к Тому, Кто сохранил  этим счастливым семьям - вместе с их жизнью и имуществом -нетронутые дома, даже если потребуется ещё не один день, чтобы навести в них порядок и вернуться к обычной жизни.

В каждом сердце растёт мир, но уже на следующий день возвращаются заботы и беспокойство: поля и виноградники ждут рабочих рук, и нужно наверстывать потерянное время.

 

(Эмилио Бономелли, директор Папских вилл во времена Второй мировой войны).