"И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так. И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо". Таким образом в Книге Бытия (1, 25) представлено создание животных или существ, которые имеют душу, и поэтому являются живыми, потому что наличие души является отличительной чертой любой жизни, а не только жизни человеческих существ. Поэтому библейский текст с самого начала устанавливает глубокую близость между животными и человеком, которые жили в Эдемском саду в гармоничном сосуществовании.
Кроме того, святой Папа Иоанн Павел II также утверждал, что «не только люди, но и
животные наделены Божественным дуновением" ("L'Osservatore Romano", 11 января 1990
года).
Такова отправная точка исследования, которое делает Гвидальберто Бормолини – монах
и священник в общине Реконструкторов, практикующей исихазм, более известный как "сердечная
молитва" – в книге «Святые и животные. Обретённый Рай», изданной в конце прошлого
года во Флореции издательством Fiorentina. В своём труде автор тщательно исследует
отношения, которые святые имели с нашими немыми спутниками на этой земле. Святые,
конечно же, христианского мира, но на самом деле Бормолини затрагивает все направления
этой темы, начиная с библейской традиции и переходя также к другим религиям, от древнего
и античного мира, к исламу и к религиям Дальнего Востока. Об этих последних, в частности
– об индуизме и буддизме – хорошо известна тесная связь с животными, до такой степени,
что от последователей этих религий требуется практика вегетарианства.
Тем не менее, это легко показать, что во всех религиях феномен святости всегда сопровождается
феноменом большой любви к животным, которая иногда приобретает черты самого настоящего
симбиоза, обширные и часто волнующие примеры которого содержит книга: святые которые
лечат животных, и животные, которые защищают святых в опасности, верные спутники отшельников,
животные, говорящие со святыми, животные, которые молятся вместе со святыми, животные
и святые, которые жертвуют друг другу пищу, святые, укрывающие беззащитных животных,
спасая их от нападения более сильных сородичей, дикие животные, которые подчиняются
святым, и так далее.
Конечно, сам автор прекрасно понимает, что собранный здесь обширнейший материал отчасти является легендарным, но легенда ведь строится на реальном факте, даже если затем его склонны возвеличивать, а факт заключается в том, что святой забывает себя в любви к Богу, к ближнему, ко всему творению и ко всем Его творениям, и поэтому они предупреждают его инстинктивно, со всей простотой и чистотой своего естества, как друга.
Как гласит одно из высказываний отцов монашества: «Обрети мир в себе самом, и через
тебя умиротворятся небо и земля".
Наиболее известным примером для нас является святой Франциск, но на самом деле Ассизский
Бедняк является наследником древней традиции, которая не случайно приписывается мифическому
золотому веку, или даже Эдему, в котором человек был глубоко и тесно соединён со всем
творением, и его "падение" еще не прервало вселенскую любовь, которая является общей
судьбой всего мироздания.
Из-за первородного грехопадения, о котором говорится в различных религиозных мифах, - пишет автор, - человек отошел от первоначального совершенства, и потянул в это падение вместе с собой всё творение.
Сложившаяся экологическая катастрофа является конечным результатом этого нарушения
связи между творением и Творцом, которое также является прерыванием связи между творением
и природой.
Однако, в христианской вере самому мирозданию будет суждено в один прекрасный день
"освободиться от рабства тлению в свободу славы детей Божиих", поскольку "знаем, что
вся тварь совокупно стенает и мучится доныне", – пишет Павел в Послании к Римлянам
(8, 21-22 ). Автор цитирует это Послание и рассматривает его в заключительной главе
книги, где, используя авторитет отцов, особенно греческих, утверждает, что на человеке,
микрокосмическом соучастнике Божьего господства, лежит обязанность найти путь для
возвращения в рай. О. Бормолини весьма кстати даёт возможность отметить, что мотив
возвращения в рай можно найти во многих формах мистики, в том числе и архаичных: мистический
опыт "примитивных" верований, наравне с мистической жизнью христиан, предполагает
обретение изначального «райского» состояния. Как писал в связи с этим известный американский
историк религии румынского происхождения Мирча Элиаде, «эквивалентность “мистическая
жизнь равна возвращению в рай” является не только иудео-христианским эксклюзивом,
созданным вмешательством Бога в историю»: это "всеобщий человеческий факт бесспорной
древности", и "одной из характеристик" этого восстановления рая "будут именно те мирные
отношения господства над животными, которые были уже прерогативой шаманов и Орфея".
Даже философ, не склонный к религиозности, по крайней мере, в привычном смысле этого термина, а именно Шопенгауэр, в контексте весьма знаменательного аскетизма, которым заканчивает свой труд «Мир как воля и представление», процитировав вышеуказанный отрывок из Послания Павла, приводит с глубоким и полным одобрением двустишие "удивительного и непредставимо глубокого Ангелуса Силезиуса" из его Херувимского Странника: "Тебя все любит, человек; к тебе – дорога: К тебе стремятся все, чтобы достигнуть Бога", стихи, выражающие – согласно крылатому выражению немецкого философа – тайна искупления, которого природа ждет от человека, одновременно жертвы и священника.
Однако в том, что касается философов, мы не можем согласиться с отныне широко распространённым мнением – разделяемым также автором обсуждаемой книги – о Декарте и его "гнусной философемы", согласно которой человек должен быть властелином природы, благодаря науке и технике: именно этим мы обязаны процессу, который привел, в том числе, также к глобальному экологическому кризису.
Весьма сомнительно, что речь здесь идет о своего рода "перевороте в библейской мысли": достаточно вспомнить знаменитый анализ Макса Вебера, согласно которому иудаизм, а затем христианство, способствовали возникновению позиции «мирового правительства», с тем «потенциалом рационализации", который породил современную науку.
Менее известна, но более знаменательна мысль великого христианского философа, Николя
Мальбранша, одного из главных представителей контрреформаторской (несхоластической)
католической философии во Франции: он считал, что именно через декартовый механизм
можно прийти к тому, чтобы поддержать тезис о божественном присутствии во всех вещах,
во всем, что происходит в мире.
Впрочем, бесполезно и неправильно вести бой против той науки, которой мы все служим
с большой выгодой, точно так же, как является ошибкой мечтать о мифическом возвращении
в тот Эдем, что Гегель справедливо сравнивает с Тиргартеном, садом для животных, –
иными словами, с зоопарком, – помня, в что нём так не хватало того, что является
неотъемлемым свойством человека: в нём не хватало свободы. Эти наблюдения, однако,
нисколько не преуменьшают значения книги, которой принадлежит большая заслуга заставить
нас поразмышлять, отталкиваясь от необычной точки зрения, над острой проблемой отношений
между человеком и природой.
Проф. Марко Ваннини
All the contents on this site are copyrighted ©. |