Папа Иоанн XXIII: "Два великих недуга отравляют сегодня мир: лаицизм и национализм"

Жизненный опыт монсеньора Ронкалли можно охарактеризовать как милосердие и внимание к людям: «Мы трудились вместе, - говорил он своему секретарю монс. Каповилле, - и служили Церкви, быстро подбирая и вновь бросая на дороге булыжники, которые временами загромождали путь». Путь Ронкалли был загроможден многочисленными трудностями, в том числе и католичеством «в меньшинстве», служению которому он посвятил двадцать лет - в православной Болгарии и в «светской» Турции Кемаля Ататюрка.
Ронкалли лично, непосредственно, а в некотором смысле даже как первопроходец, столкнулся с жизнью Католической Церкви за пределами католического мира: в православной и исламской среде, а также во время восьмилетнего пребывания во Франции, где он увидел «растворённое» католичество в светской республике.
Энциклика Папы Иоанна 23 «Pacem in terris», несомненно, является плодом опыта жизни бок о бок как с католиками, так и с некатоликами и нехристианами. По мысли Папы, его энциклика «предлагает католикам широкое поле встреч и понимания как с отделившимися христианами..., так и с людьми, не просвещенными верой в Иисуса Христа, в которых, однако, присутствует свет разума». За свою долгую жизнь Анджело Джузеппе Ронкалли всегда отвергал упрощения и смотрел в глаза людям и конкретным ситуациям. Его слова о «постепенности», прозвучавшие в энциклике о мире, накануне периода «утопии», насыщены христианским реализмом: «Не следует забывать, что постепенность - это закон жизни во всех ее проявлениях...», - напоминал он людям, «горящим желанием обновить, минуя все этапы, словно прибегая к некому подобию революции».
В этом Папе, который видел две мировые войны – вторую пережил в Стамбуле, – и смог констатировать, какое горькое наследие оставляет всякий конфликт, пульсировало давнее недоверие католичества к войнам и революциям. В разгаре кризиса на Кубе Папа напоминал миру: «Продвигать, поощрять, принимать переговоры на всех уровнях, во все времена: вот правило мудрости и предусмотрительности...» Это было неизменной директивой его дипломатической деятельности, в том числе и в период пребывания в Турции.
Повсюду Ронкалли проповедовал силу мира, который человек переживает в самом себе, подобно святому Серафиму Саровскому, говорившему: «Стяжай мир в душе, и многие вокруг тебя спасутся». Именно это может стать наиболее верным ответом на вопрос о «секрете» Ронкалли и о том, почему о нем до сих пор помнят в Турции.
Митрополит Никодим писал о нем: «Это был человек действия, далекий от легкого и поверхностного оптимизма. Он не скрывал своей верности католическому учению и не умалчивал о том, что разделяет христианские конфессии, но первостепенной его задачей было пробуждение... экуменического духа». Наследие его краткого понтификата остается решающим для XXI столетия: понимание духовности Иоанна XXIII вновь закрепляет христианина наших дней на длинной нити Предания и призывает без страха переживать настоящее и будущее.
Вот как писал о своей миссии монс. Ронкалли в письме родителям, датированном 17 ноября 1934 года: «Святейший Отец решил послать меня в Константинополь в качестве апостольского делегата. Я не хотел этого и не стремился к этой должности; а обстоятельства, при которых я был назначен, говорят мне, что это – на самом деле воля Господа, пожелавшего, чтобы я был там, среди турок, которые также искуплены драгоценной Кровью Иисуса Христа. Да будет так. Господь будет мне в помощь, как Он помогал мне до сих пор».
В какой-то момент казалось, что его назначение в Стамбул должно было потерпеть крах из-за оппозиции кард. Луиджи Синчеро, секретаря Конгрегации Восточных Церквей. Однако Пий 11 все же принял это решение, сказав, по словам того же кардинала: «... Мы хотим оказать монс. Ронкалли особый знак уважения и доверия, хотя бы потому, что нас сподвигла его сдержанность: он ничего не просил для себя. И во время последней аудиенции я не услышал из его уст ни единого слова, которое выражало бы личное недовольство или жалобу, или желание что-то изменить после 10 лет столь нелегкой жизни...»
В своем дневнике монс. Ронкалли писал в 1939 году: «Какое утешение для меня – быть свободным от желания перемены мест или повышения! Считаю это великой милостью Господней. Да сохранит во мне это Господь навсегда».
Монс. Ронкалли уже был знаком с Турцией, посетив ее несколько раз. Страна претерпела с тех пор немало изменений. Новая республика, основанная Кемалем Ататюрком, принимала резко негативную позицию по отношению к христианским общинам, ситуация которых быстро ухудшалась, в то время как мусульманская религия, несмотря на провозглашенную светскость государства, главным образом в силу культурных причин продолжала занимать ведущее место в обществе. Христиане после Первой мировой войны остались в Турции в незначительном меньшинстве.
Когда Ронкалли приехал в Турцию, католиков там было около 30 тысяч, в основном они были сосредоточены в Стамбуле и делились на обряды – латинский и несколько восточных обрядов. Верующие католики, стремясь сохранить свои традиции, проявляли определенное чувство превосходства по отношению к туркам и жили как бы замкнувшись в своем мире. По приезде в Стамбул монс. Ронкалли нанес визит губернатору города и начальнику полиции, которые хорошо приняли его. Однако власти страны по меньшей мере в течение первых лет не позволяли монс. Ронкалли официально воспользоваться титулом апостольского делегата, кроме того, ему и другим представителям духовенства запрещалось носить священническое облачение вне дома и храма. Было также прекращено издание единственного католического журнала. Монс. Ронкалли страдал от всего этого, но со смирением и терпением. Постепенно ему удалось улучшить отношения с турецкими властями, завоевав даже уважение Ататюрка, хотя он и не предоставил ему возможность личной встречи. Будущий Папа убедил городскую администрацию не переоборудовать знаменитый собор Святой Софии, ставший мечетью, в государственный музей. Он даже добился его реставрации.
Среди основных трудностей, с которыми пришлось столкнуться монс. Ронкалли, было наследие, оставленное его предшественником, монс. Марготти: он был причиной сильных трений между итальянской и французской общинами, в пользу итальянцев. Будущий Иоанн XXIII заметил также отсутствие местного духовенства, что посчитал одной из главнейших ошибок тех, кто занимал должность апостольского делегата до него. Эта проблема долгие годы не давала ему покоя: недостаточное укоренение клира в ткань турецкого общества казалось ему важным препятствием в пастырской работе. Монс. Ронкалли начал изучать турецкий язык, чтобы постепенно сделать возможным его проникновение в пастырское служение и литургию. «Я чувствую любовь к турецкому народу, к которому Господь послал меня», - писал он. Однако его желание содействовать изучению турецкого языка совершенно не разделяла католическая община. Ронкалли с сожалением писал, что «среди епархиальных священников и монашествующих, после долгих лет служения в Турции, нет ни одного, кто мог бы предстать перед властями и непосредственно обсуждать пастырские дела на языке страны».
Монс. Ронкалли постоянно подчеркивал: «Католическая Церковь уважает всех. Апостольский делегат – это епископ для всех, он стремится быть верным Евангелию, не признающему никаких национальных монополий».
Будущий Папа Иоанн XXIII всегда ясно осознавал первенство пастырских целей своей работы над дипломатическими. Он делал все возможное, чтобы примирить две приходские общины Стамбула – французскую и итальянскую, поскольку контраст между ними серьезно затруднял окормление верующих и компрометировал образ Церкви в глазах общественного мнения турок.
Во время пребывания в Турции, как известно, Ронкалли встречался с послом «Третьего рейха» фон Папеном, который говорил о своих «добрых» намерениях в отношении мира и Католической Церкви; однако вскоре это оказалось баснями, и уже 1939 год будущий Иоанн XXIII начал с обличения расовых преследований. Во время II Мировой войны многочисленны были контакты монс. Ронкалли с еврейскими организациями, которые обращались к Св. Престолу с просьбой ходатайствовать о них перед немецкими властями. Благодаря его содействию стала возможной иммиграция в Палестину через Турцию еврейских беженцев. И хотя апостольскому делегату не всегда удавалось идти навстречу просьбам, из-за тяжелой международной обстановки, он никогда не отказывал в помощи. Еще одной территорией, вверенной Ронкалли, была Греция, куда будущий Св. Отец часто ездил, решая прежде всего гуманитарные проблемы, связанные с войной.
Когда мы говорим о наследии Папы Иоанна XXIII, оставленном нашему поколению, нельзя не привести следующих его слов, записанных во время духовных упражнений в 1942 году: «Два великих недуга отравляют сегодня мир: лаицизм и национализм. Первый типичен для тех, кто стоит у власти, и для мирян. Второму служат и представители духовенства...» И далее: «Святая Церковь, которую я представляю, - это мать наций, мать всех наций. Все люди, с которыми я встречаюсь, должны видеть в Папском представителе то чувство уважения к национальности каждого человека, украшенное доброжелательностью и кротостью в суждениях, которое вызывает универсальное доверие». ... Мы все более или менее больны национализмом, -- констатирует затем монс. Ронкалли. – Апостольский делегат должен быть ... защищенным от этой заразы».
В самый разгар войны монс. Ронкалли усматривает в лаицизме и национализме два ядовитых корня, породивших разрушение Европы и мира. Именно этот текст свидетельствует о том, что он вовсе не был наивным прелатом, верящим всему, в чем хотели убедить его в среде дипломатии.
Вот как пишет о годах, проведенных монс. Ронкалли в Турции, Нуман Рифат Менеменгиоглу, бывший в те времена послом Турции во Франции: «Монс. Ронкалли жил среди нас десять лет, и мы всячески старались поставить его в затруднительное положение, но нам это так и не удалось. Напротив, видя его при некоторых обстоятельствах, мы вынуждены были признать: вот прелат, который нас понимает и который достоин наших уважения и симпатии – и мы никогда ему в них не отказывали».



При использовании материалов ссылка на русскую службу Радио Ватикана обязательна.