«Поклонение волхвов» Доменико Венециано (Берлинский национальный музей)

В коллекции Берлинского национального музея имеется тондо, холст диаметром 84 см, расписанный итальянским художником Доменико Венециано в начале пятнадцатого века с изображением поклонения волхвов. Живописец интерпретирует этот евангельский эпизод с венецианским чувством цвета и фламандским интересом к деталям, элегантной позднеготической размеренностью и расположением перспективы в абсолютно ренессансном стиле. Во многих картинах позднеготического периода сюжет «Поклонения волхвов» использовался для воссоздания роскошных красочных сцен из придворной жизни, с богатыми и элегантными костюмами, утонченным стилем, натуралистическим вкусом, экзотической фауной, с живописным и оживленным пейзажем. Здесь, как на других картинах эпохи Возрождения, формообразующие и композиционные черты, такие, как застывшая пластика фигур и новое решение перспективы лишают это произведение малейших намеков на сказочность, чтобы придать ему черты истинности и достоверности.
Несколько теней все еще лежат в складках долины, в то время как над горами Палестины царит день. Или, скорее, свет с неба исходит от таинственной звезды, которая привела волхвов и теперь заливает сиянием деревья, скалы, дороги и фигуры людей. Дело в том, что эти мудрецы с Востока пришли к пещере Вифлеема, следуя за тонкой полоской света, отражавшейся на песках далеких пустынь. Эти три чужестранца вызвали немалое изумление Иерусалиме, не столько необычной красочностью своего большого каравана, или роскошью своих одежд, сколько невероятной просьбой: они хотели увидеть и поклониться новорожденному Царю Иудеев. Они видели Его звезду.
Имя будущего Царя пришло к ним не путями, которые пересекают пустыни, и не по морским волнам, по которым идут корабли, а от звезды и божьего вдохновения. Когда они увидели звезду, их мудрость подсказала им, что на земле родился могущественный Царь, самый сильный со дня сотворения мира до его заката. Они не побоялись отправиться в путешествие, искать незнакомую страну и задавать вопросы ревнивому властителю, Ироду. Мудрецы и раввины, допрошенные с пристрастием Иродом, заявляют ему, что, согласно древним пророчествам, Христос, ожидаемый Мессия и Царь Израиля, должен родиться в Вифлееме. И действительно, звезда вновь появляется над волхвами, чтобы повести их на окраину Вифлеема, где ее недвижимый луч указал на улыбающегося Младенца, лежавшего на коленях Своей Матери, в нищей лачуге посреди руин.
Именно этот момент запечатлел на своем полотне Доменико Венециано: оставив родные места и дворцы только для этого мгновения, волхвы понимают, что Младенец и есть ожидаемый и обещанный в веках Царь. Они приближаются к Нему в молчании. Самый старый из волхвов простерся ниц до земли и целует ножки Младенца.
Эту картину можно с полным правом назвать шедевром. С уверенностью одного из главных действующих лиц обновления флорентийской школы живописи, Доменико Венециано располагает планы и фигуры, чтобы повествовать об эпизоде, к которому так часто прибегали художники: например, на многих картинах волхвы воплощали собой Европу, Африку и Азию, которые воздавали честь Господу, чтобы показать, что искупительная миссия Иисуса была обращена ко всем народам мира; либо изображали подчинение мирской власти авторитету Церкви, или же представляли разные возрасты человека. Но этот эпизод очень часто воспринимался на грани между реальной историей и легендой. Матфей был единственным евангелистом, рассказавшим о нем и, к примеру, не уточнил число загадочных паломников, но сообщает об их трех дарах – золоте, ладане и мире – поэтому в некоторых произведениях искусства первых веков волхвов могло быть двое, четверо, шестеро и даже двенадцать.
Традиция Отцов Церкви, вместе с вдохновением художников, постановили, что волхвов было три, так же, как и даров: старый Каспар (иногда его изображали с восточными чертами лица), который, стоя на коленях перед Девой Марией, держащей на руках Младенца, протягивает золото Христу Царю; молодой Мельхиор (порой с европейскими чертами лица), который воздает честь родившемуся Богу приношением ладана, и бородатый Балдасар (чаще всего изображаемый как африканец), который признаёт Мессию, как смертного человека, и дарит Ему миро, смолу, которую использовали при погребении. Таким образом, эти три волхва, как мы видим, к примеру, на мозаиках эпохи Юстиниана в церкви св.Аполлинария Нового в Равенне, признавали, что Младенец был одновременно Богом и Человеком, Священником и Царем, но готовым принять тайну смерть.
Значение даров, описанных в Евангелии, очень скоро получило свое выражение в стихах, – к примеру у римского христианского поэта Пруденция, который жил в конце четвертого века и был родом из Испании, и в прозе весьма эрудированного англичанина Беды, жившего на рубеже VII-VIII веков: золото – дар царственности Христа, ладан – дар Его божественности, миро – предзнаменование Его смерти. Хотя неизвестен точный возраст Иисуса во время этого визита, Церковь празднует Богоявление через тринадцать дней после Рождества, 6 января, поскольку предполагается, что волхвы были в пути тринадцать дней с момента появления звезды, то есть, с рождения Христа.
Много трудов было написано с целью понять, кто были эти волхвы. Традиция гласит, что это были цари, как предсказывали пророки (Исаия например), как поется в Псалмах (72, 71), где описывается Мессия, Которому несут дары и перед Которым простираются ниц цари земли; наконец, как утверждал Тертуллиан на рубеже второго и третьего века, царственность Младенца находит подтверждение в литургической традиции праздника Богоявления. Вероятно, речь шла о царях Персии, Индии и Аравии. Разумеется, простые философы делали свои предположения, не имея перед глазами все живописное великолепие, созданное художниками. А может быть, речь шла о халдеях, тех великих ученых астрологах, живших в южной части Месопотамии, либо о персах, поскольку волхвы называли себя царями Персии, или вообще о священнослужителях культа Митры или Зороастра, древней иранской религии.
На фресках римских катакомб и некоторых византийских мозаиках волхвы изображены одетыми как жрецы и с типичными фригийскими колпаками на головах. По мнению других эти трое пришли из Аравии. Согласно Геродоту волхвы составляли одно из шести племен, на которые был разделен народ мидийцев, и были благородными зороастрийскими священниками, сведущими в астрологии. Слово «волшебник», распространенное сегодня в наших современных языках, происходит именно от иранских волхвов, которые, помимо исполнения священнических обязанностей, развивали сакральную деятельность в качестве мудрецов, астрологов и чудотворцев. Как подчеркивал Людольф Саксонский в пятнадцатом веке, волхвы не были магами, то есть, людьми, посвятившими себя магическим искусствам: волхвы персов соответствовали книжникам иудеев, философам греков и латинским мудрецам.
Кто бы они ни были и из какого бы восточного региона ни прибыли, они заметили новую комету, историки знают, что в древнем мире было распространено мнение, что она появляется при рождении где-либо влиятельного монарха. На картинах раннего Возрождения волхвы носят роскошные одежды согласно придворной моде того времени. Знаменитой является придворная сказка, запечатленная около 1460 года на фреске Беноццо Гоццоли в часовне Палаццо Медичи во Флоренции, переливающейся золотом и красками и полная экзотической элегантности. Волхвы могли также нести на себе черты заказчика, чтобы показать его христианское благочестие, в то время как их дары были заключены в настоящие шедевры ювелирного искусства.
Трое волхвов могли также изображаться во время их путешествия, идущими за звездой, как прелюдия к их поклонению. Такими они появляются расписанными на фресках, высеченными на рельефах, на миниатюрах манускритпов. Тюрбаны, верблюды и яркие краски напоминают об их экзотическом восточном происхождении. Иногда на заднем плане можно было видеть ангелов, возвещающих пастухам. В своем Поклонении волхвов, написанном в часовне Скровеньи, Джотто воспроизводит комету Галлея, замеченную в небе Европы в четырнадцатом веке, взяв ее за образец вифлеемской звезды, и включает в сюжет стадо верблюдов.
Для христианских экзегетов поклонение волхвов означало обращение язычников, а ярость Ирода предвосхищала зависть старейшин Израиля. Как бы то ни было, интересно наблюдать, как сюжет Рождества открывался каждому согласно его культуре: ангелы возвещают о нем иудеям, которые обычно получали указания от ангелов, но язычникам, которые были далеко и учились читать по звездам, весть приходит издалека и от звезд.
И волхвы были действительно хорошими звездочетами: праведными и мудрыми людьми, которые готовились познать самые возвышенные и сокрытые истины. Но все экзегеты сходятся в одном: Святой Дух подсказал им, что родившийся Царь является одновременно Богом и человеком. Впрочем, когда мы делаем хорошо то, что нам по силам, Бог помогает нам сделать остальное. И волхвы, написанные Венециано в ярком пространстве утреннего света никогда не ощущали столько нежности в сердце, в то время как их звезда исчезала в лучах зари.

При использовании материалов ссылка на русскую службу Радио Ватикана обязательна.