«Оссерваторе Романо»: «Россия двадцать лет спустя»

В ватиканской газете «Оссерваторе Романо» на днях была опубликована объемная аналитическая статья под заголовком «Россия двадцать лет спустя», посвященная нелегкому пути к демократии, который Лев Гудков и Виктор Заславский описали в книге «Россия от Горбачева до Путина».
В 2011 году Россия отмечает двадцатилетие, отделяющее ее от Советского Союза – огромной коммунистической империи, навязанной на семьдесят лет северо-восточной Евразии, а после войны расширившей свои владения на ряд государств-спутников, вплоть до сердца Западной Европы. На ее месте сегодня в России утвердилась политическая система весьма неопределенных очертаний, имеющая лишь поверхностное сходство в западными демократическими системами. И все же для европейской общественности переломная дата 89 года ознаменовала крах тоталитарного государства и возврат к свободе в европейских странах, хотя и с определенными нарушениями «правил игры».
На самом ли деле все обстоит именно так? Означает ли отход от коммунизма автоматическое принятие рыночной экономики? Гудков и Заславский посвятили свою книгу двадцатилетию «новой» России, где она предстает менее монолитной, чем многим казалось. Реформы, начатые Горбачевым и продолженные Ельциным, застопорились в 1998 году: чудовищный финансовый кризис, казалось бы, положил конец дерзким экономическим экспериментам, в которых, надо сказать, были сделаны гигентские шаги вперед, хотя и повлекшие за собой немало жертв.
Перестройка промышленной системы и в особенности отход от милитаристской модели не только видоизменили рабочий класс, лишив его исторических привилегий, но и породили огромную безработицу. И хотя развитие третьего сектора и информатики шло семимильными шагами, пытаясь догнать и перегнать Запад, в стране по-прежнему господствовали психологические и культурные модели поведения, унаследованные от прошлого. После начального периода энтузиазма вновь стали проявляться антизападные настроения. И если в странах Восточной Европы после падения коммунизма на первый план выходила предпринимательская элита и средний класс, то в России руководящее звено по-прежнему было связано со старой номенклатурой, со старой партией, со старыми политико-экономическими организациями.
При народном консенсусе, составившем около 70 процентов, менять Россию пришел Путин. В отличие от либерал-демократов, он говорил на языке народа, улицы, понимал страхи и ностальгию людей и смог пробудить у них надежду и мечты, провозглашая великую российскую державу. Его реформистские попытки должны были преодолеть тяжелые эксперименты первых лет. Вводилось новое трудовое, налоговое законодательство, проводились реформы в области социального обеспечения. Вехи, предназначенные для того, чтобы россияне не чувствовали больше нестабильности, вызванной шаткостью рынка. Установился авторитарный режим, не поддающийся западным парадигмам.
Автор статьи в «Оссерваторе Романо» заключает: пессимистичные тезисы Гудкова и Заславского наводят на мысль, что российская демократия должна потерпеть крах, в то время как возвращение авторитарной формы правления будет все более заметным. И добавляет: удивительно, что в таком внимательном анализе авторы ни словом не упоминают о возвращении России к досоветскому христианству.