Литургические тексты I Воскресенья Адвента

Литургические чтения этого, первого Воскресенья Адвента, являются как бы вратами, вводящими нас в атмосферу предрождественского периода. Так, страница из Евангелия от Матфея (24, 37-44), которая, как обычно, должна была бы содержать в себе самое существенное воскресной Литургии Слова, неожиданно предстает пред нами в драматических тонах. Этот евангельский текст заимствован из пророческой беседы Господа Иисуса Христа на горе Елеонской, незадолго до Его Страстей. Прослушаем Его слова: «Но, как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого. Ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех: так будет и пришествие Сына Человеческого. Тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется. Две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш придет. Но это вы знаете, что, если бы ведал хозяин дома, в какую стражу придет вор, то бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего. Потому и вы будьте готовы; ибо, в который час не думаете, придет Сын Человеческий».
Ссылка на всемирный потоп, на невозможность предвидеть часа пришествия Сына Человеческого, а также метафора вора, приходящего ночью и, наконец, явление Сына Человеческого, сидящего на облаках небесных, чтобы судить мир по Книге Жизни, - всё это показывает драматичность окончательного суда над миром, над историей, над каждым человеком. Суд же подразумевает отбор, т.е. некую дискриминацию. Эти драматические тона, какие принимает здесь период Адвента, можно определить одним словом: «парусия». Из всех четырех евангелистов только святой Матфей употребляет этот термин. Но что же означает «парусия»? Можно сказать, что это слово относится к внезапному вторжению, к мощному явлению «священного», внушающего страх и трепет, побуждающего человека пасть ниц и поклониться Богу, Тому, Кто «Есть Сущий», сознавая, что сам он, человек - «не сущий». Таким образом, «перусия» означает ясное сознание своей человеческой ограниченности, своего бытия, как твари и своего полного бессилия перед лицом Того, Единого, могущего сказать о Себе: «Я Есмь Сущий».
Древний Израиль хорошо знал, что «Богоявление» могло представить для человека смертельную опасность, ибо, как сказал Господь: «человек не может увидеть Меня и остаться в живых». Следовательно, ожидание «парусии» можно истолковывать также как сознание бесконечного расстояния, существующего между человеком и Тем, Кто «Совершенно Иной». Когда Бог являет Себя, Его слава неизбежно и, в буквальном смысле слова, «ослепляет» человека. Эту особенность стали присваивать себе и сильные мира сего, цари и императоры, которые подчеркивали свое родство с божеством и, следовательно, претендовали на титул «всемогущего» или «вседержителя» (Пантократора). Прибытие или пришествие одного из них в тот или иной регион подвластной им территории, неизбежно вызывало в населении страх и трепет, какими обычно сопровождалось «явление Божества» или «Богоявление». Ясно, что весть о скором прибытии того или иного государя вызывала в людях сильное волнение и судорожную подготовку к такому исключительному событию. Итак, когда мы говорим о некоторой драматичности периода Адвента, определяемой словом «парусия», необходимо учитывать все вышеупомянутые соображения.
Ветхозаветная страница из Книги Пророка Исайи (2, 1-5) проливает свет еще на другой аспект периода Адвента. Говоря об обетовании торжества Царства Божия на земле, Пророк провозглашает: «Слово, которое было в видении к Исаии, сыну Амосову, о Иудее и Иерусалиме. И будет в последние дни: гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы и скажут: придите и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева и научит Он нас Своим путям; и будем ходить по стезям Его. Ибо от Сиона выйдет закон и слово Господне – из Иерусалима. И будет Он судить народы и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча и не будут более учиться воевать».
Известно, что в еврейской традиции более, чем о пришествии Мессии предпочтительно говорили об осуществлении мессианской эры. Эта эра представлялась некой «утопией», т.е. оказывалась риторическим образом, к которому прибег Пророк, чтобы вселить надежду в сердца своих соотечественников. В самом деле, Исайя, наблюдая всё происходившее вокруг себя, увидел, что народ подвергался угнетению со всех сторон: сильные мира сего попирают его, никто не радеет о справедливости и все помышляют лишь о войне, которая на их взгляд представляет собою единственное, действенное средство и панацею от всех социальных проблем. Взирая на всю ситуацию с точки зрения Самого Бога, Исайя не строит себе иллюзий и не впадает в малодушие: он смотрит на всё очами Божьими и сердце его наполняется великой надеждой: Бог силен коренным образом изменить всё, превратить орудия войны в орудия мира. Такое преобразование, которое осуществит Бог, охватит всю вселенную, так что мир вернется к своему первоначальному бытию, к своей первозданной гармонии и красоте, когда он возносил непрестанную хвалу Богу и пребывал в тесном общении с Ним. Таково будет осуществление мессианской эры, такова, одним словом, «утопия» Исайи.
Этот второй аспект периода Адвента, определяемый как «утопия», охарактеризован великой надеждой. И в самом деле, Адвент - это по преимуществу время надежды, потому что это время возвещения, подтверждаемого конкретными фактами, приводящими к Рождеству Христову, возвещения того, что невозможное воистину осуществится именно здесь, на земле и в нашей истории. В этом и заключается великое послание, каким завершится Адвент, наш путь, ведущий к Рождеству Христову: «Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово».
В читаемом отрывке из Послания святого Апостола Павла к Римлянам (13,11-14) нам открывается третий аспект периода Адвента. Говоря о христианской надежде, Апостол пишет: «Так поступайте, зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна. Ибо ныне ближе к нам спасение, нежели когда мы уверовали. Ночь прошла, а день приблизился; итак, отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа и попечения о плоти не превращайте в похоти».
Святой Апостол Павел, простыми, всем доступными словами, призывает верующих к конкретности, к действию. Что же следует делать? Прежде всего: «пробудиться от сна», т.е. осознать реальный факт, а именно, что спасение, т.е. осуществление «утопии», о которой пророчествует Исайя, действительно близко. В свое время Пророк Исайя восклицал: «Сторож! Сколько ночи? Сторож! Сколько ночи? Сторож отвечает: приближается утро. Но еще ночь». Теперь же возможно с уверенностью ответить на этот вопрос, ибо воистину день очень близок и мы уже ходим во свете Господнем. Итак, всё полностью изменилось: надежда больше не относится к неизвестному будущему, ибо она стала «благой вестью», которую мы уже теперь познаем на опыте. Эта мысль была очень дорога, в частности, святому Григорию Великому, Двоеслову, жившему в VI веке. Он жил в очень трудные, драматические времена нашествий, войн, разрушений и невыразимых жестокостей, но взирал на всё очами Пророка и возвещал о начале новой истории.
В человеке зарождается новая энергия от благой вести, открывающей путь нравственному обновлению, по призыву Апостола: «отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света. Как днем, будем вести себя благочинно»… И в самом деле, только нечестные люди творят свои дела во тьме, а тот, кому нечего скрывать и у кого чистая совесть, не бежит от света, не боится «парусии»- явления Господня. Отвечая на призыв Апостола, он знает, что его земное существование не проходит в беззаконии, ибо он уже всецело облекся в новую одежду, дарованную ему в день Крещения. Тот, кто во Христа крестился, во Христа и облекся. Да послужит этот период Адвента нашему постепенному и подлинному уподоблению Господу нашему Иисусу Христу, истинному Богу и истинному Человеку, дабы, придя на землю, Он был достойно принят Своими.