Незаменимый дар любви: размышления о молитве

“Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь” (Пс 19,1): созерцание красоты вселенной пробуждает в сердце верующего восторженный порыв, изумление, спонтанно переходящее в молитву и в гимн славословия.
Псалмы, так же, как и многие другие библейские молитвы, постоянно возвращаются к этому созерцанию величия Бого, отражающегося во всех Его делах: для верующего солнце и луна, земля и море, травы, цветы и звери – это не продукт случайности, но творение Божье. На языке верующего вселенная наделена более точным именем: Творение, -- оно напоминает о провидении Создателя и его замысле любви. Это изумленное созерцание красоты сотворенного мира часто встречается в истории христианской духовности: может быть, и потому, что в христианской вере, центр которой составляет тайна Боговоплощения, -- совершенно естественно материальная действительность, тело и плоть, воспринимаются как предмет безграничного уважения и почтения. Материальная и физическая действительность стала для нас местом откровения Божьего, в благословенной плоти Иисуса; а Таинства, совершаемые Церковью ежедневно, вмещают в себя и преображают материальный мир -- воду, масло, хлеб и вино, -- соделывая их знаками присутствия самого Бога.
Наставляемый языком Таинства, христиан расширяет свой взгляд на всю Вселенную и созерцает ее, как великое Таинство Божье, как место, в котором сам Господь явил свою славу и свое могущество.
Знакомой многим молитвой, прекрасно выражающей этот духовный взгляд на все создания, является знаменитая «Песнь брату Солнцу», созданная святым Франциском Ассизским. Эту молитву Франциск задумал как песню, составил текст и музыку, а его собратья пели ее на площадях – Франциск посылал их для того, чтобы все услышали ликующий призыв к похвале творению.
В этой Песни Франциск обращается к Богу, которого называет «Всевышний, всемогущий, милостивый Господи» (здесь и далее мы приводим перевод Ольги Седаковой). Особо примечательно именно это начало гимна, благодаря которому он становится молитвой, не переставая при этом быть прекрасной поэзией: ведь этот текст знаменует и возникновение итальянской литературы на народном языке. Франциск прославляет Господа за Его творения, и взгляд автора охватывает прежде всего небесные создания – солнце, луну и звезды, -- а потом и четыре традиционных элемента, составляющие земной мир: воду, воздух, землю и огонь. Таким образом, этот взгляд стремится объять все творение, на небесах и на земле, давая созданиям имена братьев и сестер, напоминающие об узах всего сотворенного и об уважении каждого из созданий:
Хвала Тебе, Господи Боже мой, о всех твореньях Твоих,
И прежде всех – о господине брате солнце,
Им же день светлеется, им и мы просвещаемся;
И велик он, и лучезарен, и во многом блистании
Твое он, Господи, носит знаменование.
Да хвалят Тебя, Господи мой, сестра луна и звезды небесные,
На высотах Тобой сотворенные, ясные, драгоценные, чудесные.
Хвала Тебе, Господи мой, о брате ветре, о воздухе
И тумане, о вёдре и непогоде:
Ими промышляешь Ты о всей твари Твоей, о всяком роде.
Да хвалит Тебя, Господи Боже мой, сестра вода,
Ибо она весьма усердна, и смиренна, и полезна, и чиста.
Хвала Тебе, Господи мой, о брате огне, коим озаряешь Ты ночь:
Ибо крепок он, и отраден, и грозен, и весел, и могуч.
Из слов, посвященных первому из перечисленных созданий, следует то, что можно отнести и к остальным созданиям: приглашение славословить, в первой строфе – за «господина брата солнце», который «велик, и лучезарен, и во многом блистании, -- Твое он, Господи, носит знаменование».
В этой короткой фразе заключается секрет отношения Франциска к созданиям: он не только замечает красоту и сияние сотворенного, но добавляет, что все это носит «Господа знаменование». Если первая фраза, то есть, констатация красоты творения, может звучать из уст каждого человека, обладающего даром зрения, и рождается она от универсальной способности восхищаться и изумляться перед чудесами Вселенной, -- то второе утверждение рождается от веры: в этой сотворенной действительности она находит более глубокий смысл, который относит к Богу – ведь творение носит «Его знаменование». Красоту солнца может увидеть и выразить каждый человек; но «знаменование Бога» может увидеть только верующий, взирающий на действительность глазами веры.
Здесь мы приближаемся к самому основному аспекту отношения Франциска к созданиям: они не пробуждают только сердечное чувство, которое, конечно, относилось в огромной степени и к Франциску, обладавшему врожденными сердцем и чувствительностью поэта; наряду с этой природной чувствительностью мы видим его духовное восприятие, согласно которому все создания непрерывно отсылают к Создателю, -- и это восприятие формируется посредством образов и символов, наполняющих Библию.
Первые агиографы Франциска с изумлением замечают его необычные взаимоотношения с творениями и сообщают, что с особой любовью Франциск относился к ягнятам, поскольку они напоминали ему об Иисусе, агнце Божьем. В то время как цветы заставляли его думать о Мессие, отрасли от корня Иессеева. И даже черви стали пользоваться его уважением и вниманием, после того как он прочел в Псалме слова, относимые к Спасителю: «Я червь, а не человек». Франциск после этого старался убирать червей с дороги, чтобы их не растоптали прохожие.
Вкратце можно сказать, что святой Франциск осуществляет символическое прочтение всей окружающей действительности, в которой создания напоминают ему Того, чье они «несут знаменование».
И мы призваны смотреть на сотворенный мир такими же глазами – которые умеют увидеть и уверовать, как говорил сам Франциск: увидеть означает возрадоваться красоте вещей, а увидев, уверовать означает более острый взгляд, который способен ощутить присутствие Бога в творении и в истории человека.
Не одни только создания приглашают нас узреть это присутствие Господа, но и всякое человеческое деяние. Не случайно в «Гимне брату Солнцу» Франциск добавляет следующую строфу: «Хвала Тебе, Господи мой, о всех, кто прощает, Ради любви Твоей, и терпит скорби и смущения». Присутствие Бога узнаваемо в творении и в истории, особенно в событиях ее, связанных с прощением и примирением. И Франциск узнает Бога даже в смерти -- феномене, который, казалось бы, так далек от Него и от Его благости: «Хвала Тебе, Боже мой, о сестре нашей смерти телесной».
Итак, мы призваны к универсальному, вселенскому взгляду, который от созерцания красоты творения расширяется на духовное восприятие человеческой истории, чтобы в каждом событии, в каждом создании отвечать на зов Франциска: «Хвалите Господа моего,
Благословите Его со всяким благодарением
И работайте Ему с великим смирением».