К столетию рождения Ханны Арендт

Ватикан. К столетию рождения Ханны Арендт ватиканская газета «Оссерваторе Романо» /14.10/ предлагает размышление об одной из центральных тем ее мысли: о «банальности зла».
Родившаяся в еврейской семье, она обучалась философии в немецких университетах Берлина, Марбурга, Фрайбурга и Гейдельберга; в числе ее учителей были М. Хайдеггер и Карл Ясперс. Ее докторская диссертация была посвящена концепции любви у св. Августина. С приходом к власти национал-социализма, Х. Аренд спасается бегством в Женеву, Париж, Нью-Йорк. Здесь в 1951 году она публикует прославившую ее книгу «Истоки тоталитаризма». В ней она подробно исследует роль евреев и антисемитизма в европейской истории с конца XVIII века и до конца 2-й мировой войны. Редакция журнала New Yorker, где она работала, послала ее на процесс Адольфа Эйхмана в Иерусалим, результатом чего стала еще одна ее книга – «Банальность зла» (1963).
Анализ Арендт отправляется от рассмотрения фигуры Эйхмана, анонимного нацистского функционера, который с методической тщательностью и устрашающей эффективностью организовывал транспортировку миллионов евреев в лагеря уничтожения, но который защищался перед судом и перед всем миром, подчеркивая, что лично он не коснулся и волоса на голове какого-либо еврея: он «всего лишь» исполнял приказы, поступавшие сверху. Было что то леденящее душу в этих утверждениях своей невиновности, без тени раскаяния: в сущности, говорил подсудимый, он занимался «всего лишь транспортировкой». Но именно в этом отсутствии сознания тяжести своей вины, и тем самым обезоруживающейся демонстрации собственной интеллектуальной посредственности, Ханна Арендт находит ключ к пониманию зла, отличного от традиционного, общепринятого.
Для неё речь идет о том, что можно считать плодом чудовищного «отсутствия воображения», полного безразличия к судьбам другого человека. Исследовательница считает, что действия обвиняемого «были чудовищными, но совершавший их был почти нормальным человеком, в котором не было ничего ни демонического, ни устрашающего». «Он не был глупым, - подчеркивает Арендт, имея ввиду нацистского преступника, - у него просто не было своих идей… Эта удаленность от реальности и это отсутствие идей могут быть гораздо опаснее всех злобных человеческих инстинктов, даже и врожденных». Таков, для автора книги-отчета, «урок Иерусалима». Она пишет: людей, подобных Эйхману, было множество, и они не были ни какими-то извращенцами, ни садистами; они были, и остаются – чудовищно нормальными.
Признание банальности зла в отдельно взятом исполнителе преступных приказов ведет также к устранению алиби коллективной ответственности. Эта ответственность ведет к тому, чтобы не индивидуализировать виновных. Но Арендт не представляет отдельных ответственных за нацистские преступления всего лишь пешками, следовавшими заранее им предписанному. Несмотря ни на что, еврейская наблюдательница считает, что и они, оставаясь людьми, обладали способностью судить. Но они самостоятельно принимали решение отречься от этой способности, способности различать между тем, что есть добро, и что таковым не является.
Таким образом, зло не выбирают; это оно само побуждает осуществлять выбор. Побуждает выбирать его даже тех, кого можно считать людьми «нормальными». Банальность зла, раскрытая в лице Эйхмана, фактически представляет собой чудовищное признание «нормальности» зла, как такового. Нормальное состояние, которое приводит к тому, что некоторые нормы поведения, - как правило, отвергаемые обществом, - находят способ проявления в отдельных гражданах, которые не задумываются над содержанием норм, но прилагают их без каких-либо условий.
Это и есть обескураживающая истина: зло – человечно даже в своих формах самых отталкивающих и крайних, которые представляются немыслимыми и потому необъяснимыми. Признать это в палаче означает, в конечном итоге, признание чего-то общего с ним в плане человеческом. И это для некоторых остается неприемлемым.
Мартин Бубер – который, между прочим, не поколебался назвать «ошибкой исторического масштаба» казнь Эйхмана, так как она могла «освободить от чувства вины многих молодых немцев» - утверждал, что не испытывает никакой жалости к осужденному, поскольку он испытывал сострадание только к тем, «поведение которых понимаю в своем сердце»; он повторял, что «лишь формально» имел что-то общее, как человек, с теми, кто участвовали в «подвигах» Третьего Рейха.
Книга «Банальность зла» вызвала бешеную полемику в еврейских кругах, усмотревших в тезисах Ханны Арендт едва ли не оправдание Эйхмана, и, напротив, незамаскированное обвинение самих евреев, ставших коллаборационистами в массовом истреблении своего народа нацистами. Она первой обратила внимание на роль так называемых «еврейских советов» /Judenrat/, которые формировались нацистами на оккупированных территориях из представителей местных еврейских общин: эти люди помогали в организации депортации евреев в лагеря смерти… В конечном счете, они оказывались прямыми пособниками зла.
Но Ханна Арендт никак не намеревалась оправдывать Эйхмана. Она всего лишь хотела подчеркнуть тот чудовищный факт, что вовсе не обязательно быть злобным или коварным по природе, чтобы вершить зло. Эйхман, в его жуткой нормальности, представляет собой самое беспокойное выражение нацизма. Он воплощает в себе самый характерный общественный тип тоталитаризма: атомизированного индивида массового общества, неспособного к гражданскому участию, который находит свою жизненную нишу в организации, лишающей его нравственного суждения.
В то же время Арендт намеревалась привлечь внимание к не менее тревожной реальности, конечно же, непопулярной и «неудобной»: целое общество, плод развитой цивилизации, может оказаться в подчинении всецелому изменению нравственных установок, без того чтобы его граждане были в состоянии высказать какое-либо суждение о том, что происходит. Ален Безансон называет это «распущенностью естественной и общепринятой совести», процессом, который ведет к извращению отношений с действительностью и следовательно к «фальсификации добра».
Анализ Ханной Арендт взаимоотношений между способностью мыслить, способностью различать между справедливым и ошибочным и способностью судить остается одним из самых показательных образцов философского размышления второй половины прошлого века. Размышления, подхваченного в дальнейшем другими мыслителями и исследователями, которые продолжили изучение общей и повседневной мотивировки банального зла.