Литургические тексты 3-го Воскресения Четыредесятницы

В 3-е Воскресенье Четыредесятницы читается Евангелие от Иоанна (2, 13-25), где приводится эпизод изгнания торговцев из храма. Отметим, что только святой евангелист Иоанн упоминает об этом эпизоде, который может удивить нас, ибо никогда Иисус еще не поступал таким образом. Прослушаем слова евангелиста: «Приближалась Пасха Иудейская и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли».
Здесь Иисус совершает пророческий жест для того, чтобы напомнить о подлинном духе обрядности, лежащем в основе культа, воздаваемого Богу: никакие выражения благочестия, никакие приношения, молитвы или жертвы не могут быть отделены от жизни: они теряют весь свой смысл, если не являются подлинным выражением всей жизни человека. Никакая Литургия не может загладить дурного, нравственно порицаемого поступка. Бог не закрывает глаз на зло только потому, что люди устраивают Ему торжественное священнодействие. Таким поведением по отношению к торговцам, Иисус не намеревается выразить Свого отказа от древней культовой традиции Своего народа, центром которой был Иерусалимский храм, но, подобно ветхозаветным пророкам, Он призывает к последовательности и согласованности между верой и жизнью, т.е. к такому внешнему поведению, которое действительно соответствовало бы сердечным намерениям, устремлениям и выборами человека.
Эпизод, о котором повествует св. евангелист Иоанн, находится в контексте пасхальных событий: «Приближалась Пасха Иудейская», напоминавшая об исходе из Египта и возобновлявшая освобождение народа от рабства. Итак, Иисус разоблачает здесь явный контраст, существующий между праздником, прославляющим Бога, как Освободителя и религиозным поведением, выражающим как раз обратное: «Дома Отца Моего не делайте домом торговли». Однако, смысл жеста Иисуса оказался неясным для Его противников, которые потребовали от Него ответа на то, какой властью Он позволял Себе действовать так: «На это иудеи сказали: каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?». «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» - ответил им Иисус. Евангелист добавляет: «Он говорил о храме Тела Своего. Когда же воскрес Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус». Мы видим, что и ученики Христовы полностью уразумеют то, что Иисус намеревался осуществить, только после Его Воскресения из мертвых. Подобно ветхозаветным Пророкам Иисуса убьют для того, чтобы правда Божия, явленная в Его словах и деяниях, всецело не открылась человечеству. Но никакая сила, ни зло, ни смерть, не могут воспрепятствовать Слову Божию, не могут привести его к молчанию, преодолеть кроткой силы истины.
В этом и проявляется всемогущество Божие говорит нам святой апостол Павел в читаемом сегодня отрывке из Первого Послания к Коринфянам (1, 22-25). Апостол пишет: «Ибо и иудеи требуют чудес и Эллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для Эллинов безумие, для самих же призванных, иудеев и эллинов - Христа, Божию силу и Божию премудрость. Потому что немудрое Божие премудрее человеков и немощное Божие сильнее человеков». Премудрость Божия не побеждает посредством убедительной логики человеческого рассудка или неоспоримой силой чудодействий, но она побеждает силой и мудростью Креста. От верующих не требуется свидетельства о Боге, наслаждающемся злом и страданиями человека, но от них ожидается свидетельство о такой премудрой логике любви, которая не останавливалась бы ни перед каким либо отказом или закрытостью человека, - любви, на первый взгляд слабой, потому что она никому не навязывается силой, но только ожидает свободного принятия с нашей стороны.
Так любит Бог, желающий свободных собеседников и Который по этой причине освободил нас от рабства. Первое литургическое чтение из Книги Исхода (20, 1-17) начинается таким изречением: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли египетской, из дома рабства». Так обратился Господь к Моисею перед тем, как даровать ему Свой Закон, т.е. Десять Заповедей на Синайской горе. Эти слова Господни служат ключом к пониманию всего последующего: здесь речь идет не о заповедях и соответствующих им наказаний, а о назиданиях, преподаваемых с целью воспитания народа, дабы он пребывал верным той свободе, какую Господь даровал ему. Следовательно, Заповеди Божии не следует отожествлять с законом, как он понимается сегодня, а следует рассматривать их как ряд указаний, даруемых Богом народу, дабы он всегда пребывал свободным.
Отметим, что Десять Заповедей не касались женщин, детей или чужеземцем, т.е. тех категорий людей, которые в понятии тех времен, по той или иной причине не обладали всеми правами. Закон Божий был обращен только к взрослым израильтянам, единственным имевшим право на обладание земли, скота и рабов, на владение домом и которые могли выступать в качестве свидетелей на суде. Так, Заповеди Божии обращены к тем, кто находится в состоянии выполнять активную роль в деле созидания общества. Им даруются необходимые указания, дабы, через соблюдение закона, они созидали новое общество, отличающееся от всех известных в ту эпоху обществ, которые разделялись на две основные группы: с одной стороны, существовали великие империи, такие как например египетская, которые были созданы так, чтобы угнетать и порабощать другие народы. Порабощенные же народы были принуждены силой отказаться от своей самобытности и своей культуры, ибо «на всей земли должны были быть один язык и одно наречие», как гласится в повествовании о строении Вавилонской башни. В этом рассказе описывается тип общества, моделью которого служила Вавилонская империя; отметим, что такой тип общества встречается во всех империалистических системах, даже современных.
Второй основной моделью служили те города-государства, которые Израиль повстречал, входя в землю Ханаанскую: это были замкнутые, самовластные общества, в которых чужеземцы подвергались серьезной опасности, о чем свидетельствует, например, эпизод, произошедший в Содоме и Гоморре. Итак, Десять Заповедей Божиих полагают основу для созидания совершенно иного типа общества, которое основывалось бы на солидарности, на уважении самых слабых, будь то они чужеземцы, женщины или дети.
Пролог Десяти Заповедей открывает нам Бога, являющего Себя в контексте Исхода : это путь, избранный Господом, дабы люди познали Его и, следовательно, не может быть иного пути для встречи с Ним. Все иные учения о Боге, любая связь между каким либо видом зла, насилия и угнетения оказывается неприемлемой. Это действительно и в наше время, когда некоторые пытаются узаконить и оправдать смерть и убийство во имя Господа, утверждая, что такова воля Божия . Отметим, что почти все Заповеди сформулированы в отрицательной форме, за исключением заповеди о дне субботнем и о почитании отца и матери. Это предоставляет верующим большую свободу для творчества. В самом деле, отрицательная форма ставит определенные грани, через которые мы не должны переходить, но она не указывает нам, как точно следует вести себя по отношению к Богу и к братьям. Так, например, заповедь «не убивай» и «не кради» не говорят нам о том, как следует относиться к нашим братьям, и воистину нельзя сказать, что достаточно не убивать или не красть для того, чтобы находиться в общении с нашими братьями! Итак, никто не может считать, что у него чистая совесть только потому, что он не прелюбодействовал, не убивал и не крал в своей жизни! Ведь это минимум из того, что требуется от верующего, без чего невозможно иметь связей с другими людьми. Установление подлинного общения с братьями предоставляется нашему свободному творчеству.
В заключение нашего размышления скажем, что пророческий жест Иисуса, требующего последовательности между верой и жизнью, т.е. подлинных отношений с Богом, не так уж отличается от указаний, дарованных нам в Десяти Заповедях Божиих. В духе покаяния и обращения, характерном Великому Посту, мы все призваны к принятию этих поощрений и к конкретному осуществлению их в нашей повседневной жизни.