Итальянский католический ежемесячник об иконописи

Итальянский католический ежемесячник “культуры и религиозной информации” Jesus (август 2005) посвятил специальное досье… “икономании”, распространившейся в Италии в последние десятилетия: увлечению православной иконописью в самых разных центрах католической духовности, под эгидой духовного экуменизма. Это явление, характерное не только для Италии, по мнению некоторых, является знаком слабости христиан Запада, - тогда как другие, и Редакция журнала, прежде всего, считают, что это не есть всего лишь “мода”, но скорее открытие экуменической духовности, в полном согласии со 2-м Ватиканским собором.
Наследие неразделенного Христианства, хранившееся и развивавшееся в Церквах Востока, иконописная традиция не есть “священное искусство” – как это осмысляется на Западе, но скорее богословие посредством образов (“богословие в красках”, как определил это явление кн. Трубецкой). Икона, как “окно в вечность”, в Царствие Небесное – подчеркивает автор статьи, для которого иконопись – это литургическое искусство, отзвук непрекращающейся литургии , свершающейся на небесах. Искусство, которое рождается из безмолвия, и которое питается безмолвием, ибо больше всего опасается многословия, урасноречия в пустоте. Это – не повествовательная живопись, это – форма солитвы и молитвенного созерцания. Искусство иконы покоится на трех элементах, которые иконописцы толкуют согласно своей культуре и чувствительности: стилизация персонажей, обратная перспектива, золотой (позолоченный) задний план. Маленькие глаза, большие уши, готовые к слышанию, персонажи икон мало походят на реальных лиц: они суть фигуры, свободные от бремени жизни мира сего. То, что мы видим, не суть портреты или реалистические “фотографии”, это – образы искупленного человечества, освобожденного окончательно из-под власти греха. Это – лики, возвращенные к их истинной сущности: лишенные всякого подобия маски, они не обязаны больше “глаголать”.
Обратная перспектива напоминает нам о существовании мира, для которого не имеют смысла законы физики или теоремы эвклидовой геометрии. Вот они, пейзажи или строения, которые представляются существующими в силу чуда, формы, бросающие вызов закону тяготения, устремленные к небесам, персонажи или слишком маленькие или же слишком большие, несоразмерные всему остальному на живописном пространстве. Они говорят нам, что икона не представляет собой искусство видимости, но скорее – прозрачности, не идолопоклоннической, так как отсылает постоянно к Другому и Вышнему; это – знак действительности, какую мы видим смутно, как зеркало замутненной воды, и какую в Царстве Небесном мы увидим лицом к лицу. Наконец, цвет золота, используемый для заднего плана, символизирует свет Фаворский, который отныне переполняет сотворенный мир: это не исключительно декоративный элемент, но скорее богословский мотив, наряду с уже упомянутыми двумя элементами.
Но если в духовности христианского Востока икона играет центральную роль, речь не идет о почитании или поклонении. “Мы не почитаем и не поклоняемся деревянной доске, - мы поклоняемся Христу Иисусу и почитаем Святых, на ней изображенным” – говорили богословы, которые в долгих иконоборческих спорах заняли сторону иконопочитателей, защищая, в конечном счете, саму возможность фигуративного искусства.
Вот уже долгие годы также и на Западе эта форма искусства и духовности обрела свое пространство, стала частью нашего внутреннего пейзажа, сопровождает нас: как если бы она была противоядием реализму и натурализму определенного вида религиозной живописи. Это – присутствие повседневное, но никогда не становящееся банальным. И невозможно отказаться от него, как от преходящей моды, или, хуже того, как от знака слабости христиан Запада, как убежища в пейзаже, далеком от католичности. Ибо, можно было бы сказать, не существует всего лишь единственное католическое искусство, строгое и монолитное. В числе даров католичества, к счастью, имется и разнообразие. И икона, - искусство неразделенной Церкви, богословие в образах – напоминает нам о необходимости некоего экуменизма, представляющего собой, если и не прежде всего, поиски прекрасного. Той красоты, которая – согласно высказыванию Достоевского – спасет мир.
Далее в досье католического ежемесячника сообщаются интересные сведения о иконописцах, работающих в самой Италии – о центрах, которые популяризируют этот вид священного искусства, который становится, таким образом, одним из самых выразительных и убедительных способов диалога между католиками и православными.
Один из таких центров располагается в затворнической обители кларисс в Фара Сабина, где проводит практические заняти один из крупнейших современных итальянских иконографов – Giovanni Mezzalira. “Студентов”- добровольцев на его курсах – одиннадцать человек, из всех концов Италии. Люди самого разного возраста и социального положения, они почусвтвовали особое, неодолимое влечение к иконописи и вдохновенно занимаются ею, как видом духовного совершенствования. Среди них - священнослужитель, котрый усматривает в иконе возможность духовного исцеления своих братий, переживающих психологические трудности… Сам преподаватель – Джованни Меццалира, преуспевающий архитектор, с пятью детьми, два десятка лет назад вдруг решил “поменять профессию” – одним из первых в Италии, после того, как прошел курс иконописи у иезуита Эгона Сендлера в Сериате, под Бергамо. В годы перестройки, лн имел возможность прямых контактов с российскими реставраторами и иконографами. Наряду с русской православной иконописью, он углубленно изучал и другие традиции – армянскую, грузинскую, эфиопскую, румынскую и сербскую… Вокруг него собрался круг энтузиастов, прошел первый в истории Симпозиум итальянских иконографов. Они стремятся привлечь к своей деятельности внимание католических церковных иерархов – чтобы иметь гарантию своего рода контроля, как это ведется в восточных Церквах. Авторитеты в этой области уже имеются, - как, например, богослов Жорж Гариб, сириец, архимандрит греко-католической мелхитской Церкви, преподаватель Богословия иконы и исламистики в Папских Университетах Урбаниана и Марианум.
Духовность иконы стала восприниматься на Западе с распространением экуменической чувствительности и открытием богатства восточной литургии. Начальными центрами сближения были монастыри, центры духовности, церковные движения. Постепенно икона начала “проникать” и в церковные приходы, - не без затруднений, в силу специфики самого сурового искусства иконы, далекого от мягкости и “сладости” священных изображений, дорогих итальянскому народному благочестию.
Многое сделал в направлении углубленного знакомства итальянских католиков с миром православной иконы – существующий в Риме Центр Russia Ecumenica, с его девизом – “Послание иконы”, и лично бессменный его руководитель дон Серджио Мерканцин. Центр основал в Вечном Городе покойный отец Нил Кадонна – более тридцати лет назад, для помощи беженцам из Советского Союза, которые тогда изобильно прибывали в Италию, чтобы отсюда эмигрировать в Америку или другие страны. В их числе были – очень тогда немногочисленные – верующие, почитатели икон, отношение к которым в тогдашней России было весьма настороженным. Были и – единицы – представители иконописного мастерства. Проезжие беженцы разъезжались по миру, Центр Russia Ecumenica, между тем, разрастался и – наряду с миланским, Russia Cristiana (отец Романо Скальфи) - стал знакомить с основами православной культуры, в том числе иконописью. Во многом благодаря этим двум Центрам, православная икона начала становиться “модой” (в хорошем смысле слова): там можно было приобрести по недорогой цене репродукции знаменитой “Троицы” Андрея Рублева, Владимирской Божьей Матери, лики Святых. Устраивались и выставки оригинальных икон: как раз сейчас проходит очередная экспозиция – из коллекции, собранной итальянским журналистом, долго работавшим в Москве. Среди многочисленных посетителей римского Центра, расположенного рядом с Ватиканом, все больше становилось католиков, монашествующих и священнослужителей, в том числе и высокого сана…
Особый раздел Досье об иконописи в католическом ежемесячнике Jesus посвящен известному Успенскому монастырю в Риме, основанному в 1957-м году “для обращения коммунисттической России”, - как указывает Редакция журнала. Это – женская обитель византийского обряда, с множеством икон, написанных преимущественно двумя её насельницами, скончавшимися обе в 1998 году: мать Ирина, родом из Санкт-Петербурга и мать Мария Донадео, итальянка из Милана (автор ряда популярных книг о русской иконе). В настоящее время в Успенском монастыре проживают престарелая настоятельница мать Екатерина, вместе с сестрой Еленой и послушницей Светланой – украинкой из атеисттической среды, обратившейся в католичество и занимающейся сейчас иконописью. Имеется целая группа мирян, стремящаяся создать особую иконографическую “лабораторию”, по стопам покойной матери Ирины. Среди них – Кристина Бузири Вичи Ятта, иконописец из Рима, дочь русской художницы Александры Васильевны Олсуфьевой, почти всю жизнь прожившей в Италии.