Столетию со дня рождения Грема Грина

Ватикан. Столетию со дня рождения известного английского писателя ХХ века Грэма Грина (1904-1991) посвятила ряд материалов ватиканская газета"Оссерваторе Романо"/02.10/. Далеко не каждому юбиляру официальный орган Св. Престола предоставляет столь обширное пространство, - в данном случае главной причиной такого подчеркнутого внимания является репутация Грина, как писателя-католика. При всей противоречивости и сложности этой выдающейся личности, действительно, в своем творчестве он стремился "вернуть миру смысл религиозного, наравне с пониманием важности каждого человеческого поступка" (как отмечает ватиканская газета).

Обычно Грема Грина рассматривают "в связке" с группой британских интеллектуалов и литераторов, обратившихся в католичество за последние два столетия, таких, как кардинал Генри Ньюмен, Зигфрид Сассун, Ивлин Во, Мюриэль Спарк (в последнее время в список включают и Оскара Уайльда). Грин обратился в католичество в 1926-м году, под влиянием невесты, когда, по его словам, он проникся "убеждением в возможном существовании того, что мы называем Богом". Характерно его позднее высказывание: "Писатель побуждается его собственным призванием быть протестантом в католическом обществе, католиком – в протестантском, видеть достоинства капитализма в коммунистическом обществе и коммунизма – в капиталистическом".

И в дальнейшем религиозное чувство постоянно присутствовало в нем, хотя и принимало порой формы необычные. Пожалуй, самым характерным в таком плане произведением является его роман 1940-го года "Сила и слава" – результат поездки в Мексику с целью документировать преследования католиков в этой стране. Здесь можно прочесть эти слова: "Там, в космосе, лежат манящие, сверкающие миры (наш мир – не вся Вселенная). И где-то в одном из них – жив Христос". Роман "Брайтонский леденец" (1938), положивший начало его литературной известности, повествует о двух молодых католиках, замешанных в преступную среду в английской провинции. В дальнейших романах Грэма Грина, действие которых происходит в Центральной и Южной Америке, неизбежны ссылки и упоминания о католической Церкви.

Во всяком случае, Грин отказывался называть себя "католическим романистом", предпочитая более гибкую формулировку: "пишущий католик". При всем том он неизменно оставался человеком, надежно вписанным в контекст английского культурного истеблишмента.

Он учился в Оксфордском университете, в годы между 1926-м и 1930-м работал дляTimes и затем стал литературным редактором журналаSpectatorи начал регулярно выпускать свои книги, имевшие все бОльший успех. Во время 2-й мировой войны работал для секретных служб; как считает автор самой обширной его биографии (3-й том которой только что поступил в продажу)Norman Sherry, не исключено, что эту работу Грэм Грин не оставлял до конца жизни. В таком плане особый интерес представляет его дружба с Кимом Филби – англичанином, завербованным КГБ, оказавшимся вынужденным бежать в Советский Союз. Любопытно, что Грину было дано разрешение посетить предателя и шпиона в Москве в последние годы жизни... Впрочем, посещал он и коммунистическую Кубу, и был почти в дружеских отношениях с Фиделем Кастро, с симпатией относился к Сальвадору Альенде.

В 1967 году Грэм Грин обратился с открытым письмом в газетуThe Timesв связи с судебным процессом над писателями-диссидентами А. Синявским и Ю. Даниэлем; он заявил, что не приедет больше в Советский Союз до тех пор, пока они останутся в тюрьме". Добавив, что предыдущие посещения оставили у него "приятные воспоминания". Более того, Грин заявил публично: "Существует множество агентств, таких как Радио Свободная Европа, которые специализируются на пропаганде против Советского Союза. Я хотел бы сказать этим агентствам, что мое Письмо ни в коей мере не следует рассматривать, как нападение на /Советский/ Союз".

И еще одно - часто цитируемое - свидетельство "противоречивости" этого известного писателя: "Если бы мне пришлось выбирать между жизнью в Советском Союзе и жизнью в США, я, конечно же, выбрал бы Советский Союз – так же, как выбрал бы жизнь на Кубе жизни в какой-нибудь южно-американской республике, типа Боливии, где господствует их северный сосед, или жизнь в Северном Вьетнаме – жизни в Южном Вьетнаме. Но чем сильнее привязанность, ощущаемая по отношению к какой-то стране, тем больше это протестовать против любого нарушения справедливости в ней".

Наконец – и это может показаться кому-то ключом к личности Грэма Грина – его признание, что все его поведение было ничем иным, как бегством от скуки, которая преследовала его со школьных лет. Это бегство принимало разные формы: путешествия, писание книг и – многочисленные любовные романы.