«Поклонение пастухов» Джорджоне: на заре первого дня

Самой проникновенной из рождественских Месс, пожалуй, является та, которую совершают на заре, обычно в присутствии немногих верных. Правда, чтение из Ветхого Завета сохраняет социально-моральные акценты Адвента, описывая пришествие Спасителя, одновременно судии и мстителя – " Вот, Господь объявляет до конца земли: скажите дщери Сиона: грядет Спаситель твой; награда Его с Ним и воздаяние Его пред Ним" (Ис, 62, 11) – и в том же духе Псалом говорит о едва начавшемся дне: "Свет сияет на праведника, и на правых сердцем — веселие" (Пс, 97, 11). Но великолепное по своей красоте второе чтение, взятое из Послания Павла к Титу, смягчает этот язык, называя Рождество явлением "благодати и человеколюбия Бога, Спасителя нашего" (3, 4); эта фраза звучит особенно красноречиво на латыни Вульгаты, где вместо "благодати" и "человеколюбия" читаем benignitas et humanitas salvatoris nostri Dei. Сформулированное таким образом, человеколюбие становится "человечностью Бога", ставшей зримой в Рождество: парадоксальное, и одновременно основополагающее понятие христианской веры.

Атмосферу проникновенности этой Мессы создает прежде всего евангельское чтение. Оно начинается с решения, принятого пастухами после того, как о них удалились ангелы – "Пойдём в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чём возвестил нам Господь" – и рассказывает, как они, "поспешив, пришли, и нашли Марию, и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях" (Лк, 2, 15-16). Репродукция, приведенная выше, отображает эту сцену: это «Поклонение пастухов», написанная для некоего коллекционера ок. 1505. Эта работа представляет собой образ для личного размышления. Приписываемая кисти венецианского художника Джорджоне (Джорджо Барбарелли да Кастельфранко), чарующее полотно отображает событие в свете первых лучей дня, перед пещерой, расположенной на небольшом возвышении, откуда видна долина с домами, башнями и горами, с которой пришли пастухи. Их всего двое, и таким образом их решение немедля отправиться в долгий путь имеет характер личного паломничества; достигнув цели, они преклоняют колена в молитве перед Младенцем, лежащим не в яслях, но на земле, на пеленах, положенных поверх края мантии Его Матери.

В этом произведении пейзаж и фигуры вместе выражают почти музыкальную гармонию. Духовная сосредоточенность персонажей, которые молча созерцают новорожденного Иисуса, подчеркивается их расположением вокруг Младенца: Джорджоне уравнивает зрительно арочный свод пещеры на плоскости с группой людей, расположенных в глубине, четко разграничивая плоскость и глубину, которые он затем развивает в пейзаже, помещая объекты, которые зрительно ведут к горам, рядом с другими, архитектурными, которые восстанавливают живописный план.

В результате этого картина, несмотря на свои небольшие размеры (91 x 111 см), внушает силу благодаря гармонической синергии между космосом и историческим событием. В то время, как нередко в искусстве Возрождения пейзаж живет своей независимой от персонажей жизнью, здесь всякое разделение исчезает: гармония природы, кажется, даже зависит от группы людей, которая, в свою очередь, кажется принявшей и исполняющей приказ вселенной в глубоком общении, одухотворяемом нежным утренним светом. Упрощение телесных форм, тональное единство основных цветов и наполненный сильными эмоциями, но спокойный внутренний мир персонажей сообщают чудесным образом состояние покоя, которое вместе со светом входит в мир со Христом.

Особый интерес представляет фигура Марии, поставленная в центре входа в пещеру, с любовью глядящей на Младенца, лежащего на земле. В поэтическом смысле материнство Марии отождествляется с землей, и св. Августин, не колеблясь, ставил рядом решающий отрывок из Нового Завета, в котором утверждается, что "Слово стало плотью" (Ин, 1, 14), со стихом, взятым из Ветхого Завета, "истина возникнет из земли, и правда приникнет с небес" (Пс, 84, 12), и пояснил: "Что есть истина? Сын Божий. Что есть земля? Плоть. Спроси себя, откуда родился Христос, и увидишь, почему истина возникла из земли … Истина родилась от Марии Девы" (Discorso 185, Patrologia Latina, 38, 997-999).

В Марии, "девственной земле", от Которой Христос принял нашу человеческую природу, сама природа приводится в ее изначальное состояние, немного схожее с идиллическим пейзажем Джорджоне. Восхваляя Марию, св. Ансельм восклицает: "Небеса, светила, земля, реки, день и ночь, и все творения (...) радуются тому, о Госпожа, что через тебя возродились к утраченному было сиянию (...). Они ликуют от новой и невыразимой благодати, ощущая, что Сам Бог, Сам их Творец не только незримо управляет ими свыше, но и, зримо присутствуя среди них, освящает их. Сии величайшие блага снизошли на нас от благословенного плода благословенного лона благословенной Марии" (Гомилия 52, Patrologia Latina, 158, 955-956).
Тимоти Вердон, L'Osservatore Romano

При использовании материалов ссылка на русскую службу Радио Ватикана обязательна.