Роль католических миссионеров в открытии Китая для Запада

В начале мая в итальянском городе Греччо состоялась конференция "Францисканцы и Китай. Миссия протяженностью более семи веков", организованная культурным центром Aracoeli. Предлагаем вашему вниманию резюме одного из докладов, представленного на конференции Джузеппе Буффоном.

Отдаленность, и можно сказать, отчуждение между Востоком и Западом, не только с точки зрения физической географии, но, прежде всего, с культурно-исторической и социально-этнической, а также религиозной, является фактом, который следует отметить в первую очередь. Осознание "фактора расстояния", в сущности, является по нашему мнению, обязательным условием для любого дискурса об отношениях между Востоком и Западом. При недооценке этой инаковости, как это часто бывает, возникает угроза непонимания, а то и реальных недоразумений, которые затем становятся причиной для сложно решаемых конфликтов.

Западное полушарие в древние времена, кажется, не знает вовсе ничего о Китае. Для жителей Запада Азия состоит в основном из Индии, которая волнует их воображение. Впрочем, греки тоже отождествляли Азию с Индией. Лишь военные походы Александра Македонского в долине Инда (326-324 до н.э.) способствовали, отчасти, расширению коллективного воображения Европы в отношении Азии. Дальнейший вклад в знания о географии и культуре был внесен в Римскую эпоху, благодаря торговле по морю с Индией и по суше с Китаем (300 нашей эры).

Однако основой топографических знаний, известных в эпоху античности, стали карты, составленные Птолемеем Александрийским.

В народном воображении Индия оставалась синонимом сказочного богатства, рудников, где добывается золото, алмазы, драгоценные камни, а также землей чудовищ и фантастических существ, магических сил, и даже земным раем. В отличие от индусов, китайцев считали реальными, очень практичными людьми, а их территорию называли империей шелка.
В 1295 году Марко Поло вернулся из своего путешествия по Великому шелковому пути и рассказал о многочисленности населения, богатстве и просторах Китая, о других деталях, связанных с реальными проблемами. Но Запад еще долго предпочитал думать об Азии как о сказочной экзотике.

В действительности даже церковные округа подверглись модификациям из-за передвижения народов. Восточной Церкви римского и греческого склада противопоставлялась Западная Церковь германского стиля. В дальнейшем исламизация центральной Азии блокировала потоки между Востоком и Западом, остававшиеся возможными на протяжении почти двух веков империи монголов.

Маршруты францисканцев, дошедших до Катаи (средневековое название Китая), были полностью забыты. Но они были первыми людьми с Запада, пересекшими границы бескрайнего Востока, и по своем возвращении оставившими письменное свидетельство о том, что видели лично. Их отчеты о Дальнем Востоке, так же как и отчеты Марко Поло, были приняты с недоверием именно потому, что они развенчивали многие мифы.

Европейское восприятие Азии, а следовательно, Китая, значительно изменяется в период между 1475-м и 1575 гг., благодаря отчетам путешественников и опубликованию карт Птолемея, что позволило создать более реалистичный образ этого региона. Карта, составленная ​​в 1519 году для португальского короля, однако, сохраняла отголоски средневековых представлений. Даже во многих книгах путешественников Возрождения продолжает жить традиционно фантастическое видение Индии (Бальтазар Springer, Indienfahrt, 1505-1506, и Cosmographei, 1550, Себастьяна Мюнстерского).

Карты Птолемея были пересмотрены в шестнадцатом веке по инициативе короля Португалии, который поручил Жоао Барросу опубликовать географическую карту Индии. Португалия считалась в то время пионером в деле пересмотра картографии (1552), однако вскоре ее догнала Венецианская Республика, благодаря Ремузио (1554), Англия (1582) и затем Голландия (1594). Португалия же, однако, была не только инициатором географических ревизий, касающихся Дальнего Востока, но и автором ботанических и фармакологических исследований.
Первыми западными людьми, писавшими о Китае на основе своего непосредственного опыта жизни на этой территории и в китайском обществе были монах доминиканского ордена португалец Гаспар де ла Крус, испанец Хуан Гонсалес де Мендоса из ордена августинцев и Джованни Маффеи, итальянский иезуит, который сделал краткий обзор ранее написанных материалов.

Труд Маттео Риччи, De christiana expeditione apud Sinas, 1615, опубликованный с изображением Франциска Ксаверия, апостола Индии через несколько лет после канонизации последнего (1622), стал новым вкладом в расширение знаний о Китае. Его посмертная публикация и ссылка на Франциска Ксаверия являются еще одним свидетельством того внимания, которое оказывалось Индии, с ее способностью в большей степени воспламенять воображение, по сравнению с Китаем, который, напротив, оставался все еще в тени.

Начиная с 1583 года в Риме публиковались годовые отчеты об Азии, отправляемые в виде писем миссионерами-иезуитами. Среди них, однако, отдавалось предпочтение тем, что были связаны с Японией, из-за прогресса, достигнутого иезуитами в этих регионах. Китай оказался в центре внимания только после того, как Япония в 1640 году была закрыта для всех западных путешественников и миссионеров, кроме голландцев.
С начала семнадцатого века, некоторые голландские и английские путешественники и торговцы проникли в регионы монгольской империи, а затем распространили огромное количество информации об этой территории. Несколько отчетов было опубликовано Самуэлем Пуршей в серии под названием Pilgrimes (Лондон, 1925). Особо важным представляется отчет первого британского посольства при монгольском дворе (1615-1619). Голландская Ост-Индская компания последовала примеру англичан, посол Иоанн де Лаэт написал труд De imperio magni mongolis, опубликованный в Лейдене в 1631 году.

В 1654 году иезуит Мартини опубликовал De bello tartarico, труд, считающийся лучшим свидетельством о периоде перехода власти от династии Мин к маньчжурской династии Цин. Во времена императора Канси, доброжелательно относившемуся к Западу и особенно к иезуитам, Мартини оказался одним из главных действующих лиц в споре об обрядах. Этот же монах подготовил по поручению вышеназванного императора атлас Китая (1655), и даже историю династии.
Другой иезуит, Афанасий Кирхер, опубликовал в 1667 году книгу под названием Иллюстрированный Китай, труд, посвященный религии в Азии; эта публикация признана одной из самых популярных в семнадцатом веке.

Полемика об обрядах способствовала распространению информации о Китае и его культурном и религиозном измерении. Через этот спор Запад демонстрировал, что принимает близко к сердцу китайские культурные религиозные и проблемы, а не просто извлекал пользу из экономических и коммерческих возможностей, которые он предлагал.

В 1687 году в Париже, были переведены на латинский язык три из четырех книг об учении Конфуция. На основании этих переводов и публикаций, возникших из спора об обрядах, Лейбниц, Вольтер и Монтескье предложили видение Китая, пропущенное через фильтр чисто западных культурных моделей, то есть, интерпретируя конфуцианство как исключительно гражданскую религию. Они даже надеялись, что такая религия, очень похожая на исповедованный ими деизм, заменит на Западе христианскую религию. Лейбниц считал, что, подобно тому, как миссионеры излагали богословие Откровения китайцам, представители китайской культуры могли передавать Западу естественную теологию.

Во Франции в восемнадцатом веке распространилась мода на китайские предметы быта, пользовавшиеся большим спросом при дворе. Это была еще одна дань мифологии, в дополнение к мифу о гражданской религии, разработанной в эпоху Просвещения. В период с конца семнадцатого и начале восемнадцатого века в Китай прибывает новое поколение миссионеров, посланных Propaganda Fide. Среди них выделяется францисканец Базилио Бролло, который считал, что нужно опираться не на культурные системы, а на углубление знаний языка. Он упорно трудился, чтобы выучить китайский язык, поскольку был убежден, что все проблемы в отношениях между западным и китайским населением могут быть решены с помощью изучения языка.

Такое глубокое исследование языка могло также способствовать дискуссии, возникшей между западными учеными о китайской культуре и религии. Для этой цели Бролло взялся составить китайско-латинский словарь.
Эксперты лингвисты знают, что разработка словаря представляет собой действительно лучшую попытку найти связи между двумя мирами, двумя языками, соответствующие различным культурам и видениям реальности.

«Я учу китайские иероглифы, — писал он, — для понимания которых не хватит и целого века; их много, они непонятны, похожи один на другой... Китайцы начинают читать там, где мы заканчиваем, то есть, с конца, и оглавление у них на первой странице. Каждая буква обозначает одно понятие, но их много похожих, и можно легко запутаться; нет различия между существительными, глаголами или наречиями.

Одно и то же слово означает любовь, любить, любимый, любя во всех временах, числах и случаях. Только если меняется его место или добавляется другая буква (...). Изучать язык я полагаю необходимым для понимания споров этих миссий (...), поэтому не считаю, что потратил время зря».

При использовании материалов ссылка на русскую службу Радио Ватикана обязательна.