Геббельс и его игрушка. Берлинский филармонический оркестр и национал-социализм (Oss.Romano)
В ночь с 29 на 30 января 1944 года американские бомбы уничтожили здание берлинской
филармонии, храм немецкой симфонической традиции, хранимой оркестрантами филармонии
и их музыкальным руководителем Вильгельмом Фуртвенглером. Пожар в историческом концертном
зале превратил в пепел также все художественные и распорядительные документы Берлинского
филармонического оркестра, основанного в 1882 году как кооператив музыкантов, независимых
от театров или государственных учреждений. С этим пожаром, казалось, безвозвратно
ушли в прошлое документальные материалы о славных годах, одновременно отмеченных компрометирующей
связью между Берлинским филармоническим оркестром и нацистским государством, бесстыдной
фаустовской сделкой между искусством и диктатурой.
То, что события тех лет
сегодня вновь стали предметом общественного внимания, является заслугой канадского
историка Миши Астера, благодаря его исследованиям, проведенным в Берлине, в государственных
архивах и в личных архивах музыкантов оркестра. В своей книге под названием "Оркестр
Рейха — Berliner Philharmoniker и национал-социализм" -- он тщательно восстанавливает
информацию того времени, которая много лет скрывалась, чтобы «стереть» из памяти эту
неловкую связь, чему, казалось, уже поспособствовал пожар в Филармонии и в архиве
оркестра.
В восстановлении исторической истины Мише Астеру помог сам оркестр,
пожелавший пролить свет на эти годы, оставившие темное пятно в его истории. Доказательством
тому служат документы, впервые увидевшие свет, и множество непосредственных свидетельств.
Необходимо принять во внимание два других предварительных условия, сделавших возможными
эти исследования: конец эры Герберта фон Караяна, совпавший с падением Берлинской
стены в 1989 году, и воссоединение города. Естественно, что присутствие Караяна на
подиуме Берлинского филармонического оркестра с 1954 года исключало любое исследование
периода, в который великий дирижер дважды (на всякий случай) вступал в нацистскую
партию, построил свою стремительную карьеру благодаря мощной политике протекции. Не
менее очевидно, что поиск документов в городе, разделенном «железным занавесом», вряд
ли был возможен до того, что немцы называют Wende, "поворотным моментом".
Грязное
белье перестали скрывать, и оркестр решил разобраться со своим прошлым. Астер показывает,
что превращение Берлинского филармонического оркестра в фаворита режима связано
прежде всего с тяжелым финансовым кризисом коллектива в 1933 году. Жизнь оркестра
в год, когда Гитлер захватил власть, была под вопросом из-за большого долга; серьезная
ситуация разрешилась благодаря щедрой помощи министерства пропаганды Геббельса. Это
была небескорыстная помощь. В течение двух лет музыканты уступили свои акции министерству,
которое стало фактическим владельцем оркестра. Геббельс гордился им, вызывая зависть
Геринга, который, в свою очередь, стал крестным отцом государственной капеллы, оркестра
государственной оперы и молодой восходящей звезды Караяна. После первого столкновения,
вызванного требованием Фуртвенглера продолжать самостоятельно составлять программы
оркестра, окончившегося в 1934 году отставкой дирижера и массовым исходом публики
с филармоничесих концертов, был найден компромисс, который дал маэстро первенство
в исполнении великого германского репертуара, с некоторыми уступками современному
репертуару, не включенному в печально известный список «дегенеративной музыки». Между
тем, три музыканта оркестра, евреи по национальности, в том числе и знаменитый скрипач
Шимон Гольдберг, были вынуждены эмигрировать, и все композиторы еврейского происхождения,
в том числе Мендельсон и Малер, были исключены из программ Берлинского филармонического
оркестра.
Именно в качестве личной игрушки Геббельса Берлинский филармонический
оркестр выступал на огромных собраниях в Нюрнберге, на концертах для рабочих завода
«Kraft Durch Freude» и особенно -- как ценный и престижный инструмент германской пропаганды
за границей. В обмен на это музыканты Берлинского филармонического оркестра получали
такую зарплату, какой не мог похвастаться ни один европейский оркестр; во время войны
они освобождались от воинской и даже гражданской службы. По воле Геббельса концертмейстеры
оркестра получили статус «незаменимых для нации». Даже в Берлине, превратившемся
в груду руин, все то время, когда зрелищные мероприятия были отменены, Берлинский
филармонический продолжал выступать -- сначала в здании государственной оперы, а затем
в Admiralspalast, как последний бастион немецкой культуры. В то время, как Берлин
горел, а подростков отправляли под русский огонь в финальной сцене нацистской драмы
Гибели богов, оркестр продолжал играть даже после того, как Фуртвенглер, музыкальный
кумир Гитлера, покинул Германию. «Оркестр – он как народ: каждый должен делать все
возможное, чтобы подчиниться воле коллектива». Эти слова вложены в уста актера, игравшего
Фуртвенглера в первом варианте сценария фильма Die Philharmoniker, снятого по приказу
Геббельса, чтобы восхвалить силу своей ценной пропагандистской игрушки. В них выражен
смысл этой темной главы в истории одного из самых выдающихся оркестров Европы и его
великого дирижера. Которая также является трагической историей смертельного объятия
между германским народом и нацистскими зверями.
При использовании
материалов ссылка на русскую службу Радио Ватикана обязательна.