«Звериная» символика в Ватиканской базилике: ключ к прочтению

Предлагаем вам совершить необычную виртуальную экскурсию по Ватиканской базилике, которая поможет нам открыть то, что, может быть, замечают далеко не все посетители. Собор Св. Петра в Ватикане в том виде, в каком он дошел до нас, – неф, купол, площадь, -- представляется предельно ясной и очевидной иконой вселенского характера Католической Церкви. Ориентированная на восходящее солнце, базилика обладает поистине универсальными масштабами: она как бы заключает в свои объятия небесный свод, мысленный купол над площадью Св. Петра, что отражается и в лазури верхней части купола, украшенной рядами восходящих звезд. Посредством отчетливой крестообразной структуры Микеланджело связал здание с символом Страстей Христовых, а Павел V с помощью Карло Мадерно удлинил неф, придав внутреннему пространству образ Народа Божьего в паломничестве к спасению.
В таком здании, которое, подобно Иерусалимскому храму, воплощает славу Божию, не мог не отразиться и образ Творения. И в самом деле, природный сюжет, со всем богатством декораций, становится полноправным фактором красоты и многосложности чудесного иконографического репертуара, наполняющего смыслом каждый элемент внутри базилики.
Растительный мир представлен здесь в декоративном облачении классических архитектурных структур и в образах, украшающих мозаики и лепнину колонн алтаря. Но еще богаче здесь присутствие животных – настолько, что никто еще не решился посвятить этому систематическое исследование. Никто, кроме Сандро Барбагалло, опубликовавшего недавно удивительную книгу – «Животные в религиозном искусстве», в которой предлагается мысленное путешествие по базилике в поисках символического смысла ее украшений.
В книге красноречивым языком образов проясняется взаимосвязь между христианством и символикой из животного мира, которая в последнее время обусловила двусмысленное утверждение о случайной связи между иудейско-христианской традицией и западным отношением к природе, породившим в последние столетия кризис экологического равновесия.
Для современной Церкви «уважение к творению», как пишет Папа Бенедикт XVI в энциклике «Милосердие в истине», стало нравственным императивом. Но такое отношение к сотворенному миру не ново, оно находится в полном созвучии со Священным Писанием. В начале книги Бытия, еще до грехопадения, человеку было поручено дать имя всем животным, «обладать и владычествовать» ими. Но это не означает, что человек вправе злоупотреблять этой своей властью, пренебрегая любовью Бога к Творению и Его удовлетворением, выраженным в словах: «И увидел Бог, что это хорошо».
Все библейское повестование обрамлено образами животных. Перед Потопом, последовавшим за периодом, который можно сравнить с нашей с вами эпохой, – тогда «земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями», -- перед Потом Ной получает от самого Бога призыв поместить в ковчег все виды животных. Не один раз в священной истории отношения между людьми и животными описываются как солидарные, раскрывающие замысел Бога. Например, ослица, которая спасла жизнь Валааму, остановившись перед Ангелом. Или вороны, ухаживавшие за Илией: «И вороны приносили ему хлеб и мясо поутру, и хлеб и мясо по вечеру». Это и случай Ионы, которого кит изверг из чрева.
В 3 главе книги пророка Даниила есть Песнь трех отроков в печи, спасенных верой от огня, который должен был их поглотить. В сорока стихах отроки Седрах, Мисах и Авденаго прославляют все аспекты Творения, предваряя тем самым Песнь Творений святого Франциска Ассизского. Отроки перечисляют все живые существа:
«Благословен Ты, Господи, Боже отцов наших, и хвальный и превозносимый во веки, и благословенно имя славы Твоей, святое и прехвальное и превозносимое во веки… Благословите Господа, киты и все, движущееся в водах, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, все птицы небесные, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, Господа, звери и весь скот, пойте и превозносите Его во веки».
В Новом Завете животные упоминаются как свидетельство любви Божьей ко всем Своим созданиям, а превосходство человека утверждается посредством преизобилия Божественной любви: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?». Внимание Создателя не ограничивается людьми, но охватывает всю совокупность Творения. «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего», -- говорит Иисус.
В то время, когда Иисус уединялся в пустыне после крещения, согласно евангелисту Марку, он «был со зверями, и ангелы служили Ему». В отношениях с животными как будто заключается образ вселенского примирения.
Уважение и любовь к сотворенному миру пробуждают у Св. Павла надежду на освобождение созданий от рабства тления и достижение ими свободы славы сынов Божиих, и просматривается мысль о том, что животные каким-то образом смогут приобщиться к общей участи Воскресения: «Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего». Для апостола Павла Христос – вселенская, космическая реальность, под главою Которого соединяются все вещи, «все небесное и земное».
В продолжение учения Св. апостола Павла, первые христиане видели в животных друзей и защитников. Рядом с отшельниками львы становились вегетарианцами. Лев Герасима в иорданской пустыни пас осла своего благодетеля, а когда было нужно, сам заменил его в работах. Та же связь с животными прослеживается в житиях западных отшельников, только роль львов там исполняли медведи.
А Франциск из Ассизи перевел универсальное братство и возможность обращаться к животным с любовью на поэтический язык. Такая же чувствительность была присуща и Святым последующих эпох – Иоанну Креста, Франциску Сальскому, Филиппу Нери. Между тем, распространялась картезианская идея о животном-машине, воспринятая также янсенистами. А философ Мальбранш, хотя и был ораторианцем, произнес следующую сентенцию: «Животные едят без удовольствия, кричат без боли, растут без знаний; они ничего не желают, ничего не страшатся, ничего не знают». Но вот чувствительность барокко совершенно не испытала влияния «механистического» тезиса. В живописи, скульптуре, архитектуре оно прославляет Творение в виде целого леса символов, помогающих человеку понять Божественное послание, которое в них содержится. И, как подтверждает исследование упомянутого нами Барбагалло, базилика Св. Петра является верным отражением такой чувствительности, о чем пойдет речь позднее.
Культура эпохи Просвещения заложила основы промышленного общества изображая природу как неисчерпаемый ресурс, предназначенный для эксплуатации, как предмет научных исследований и классификации. И даже романтизм с его трепетным отношением к природе не смог остановить процесса, который лег в основу сегодняшнего конфликта, несущего опасность для будущего человечества.
Есть немало трогательных свидетельств, отсылающих к Божественному началу, в европейской и американской культуре XIX века, еще до того, как появилось сознание ответственности человека за творение. Здесь можно упомянуть роман Достоевского «Братья Карамазовы» (1880 год), в котором старец Зосима призывает к религиозному благоговению перед природой: «Любите все создание Божие, и целое, и каждую песчинку. Каждый листик, каждый луч Божий любите. Любите животных, любите растения, любите всякую вещь. Будешь любить всякую вещь и тайну Божию постигнешь в вещах. Постигнешь однажды и уже неустанно начнешь ее познавать все далее и более, на всяк день. И полюбишь наконец весь мир уже всецелою, всемирною любовью. … Животных любите: им Бог дал начало мысли и радость безмятежную. Не возмущайте же ее, не мучьте их, не отнимайте у них радости, не противьтесь мысли Божией. Человек, не возносись над животными: они безгрешны…. все совершенно, все кроме человека безгрешно, и с ними Христос еще раньше нашего".— "Да неужто и у них Христос?" — "Как же может быть иначе … ибо для всех слово, все создание и вся тварь, каждый листик устремляется к слову, Богу славу поет, Христу плачет, себе неведомо, тайной жития своего безгрешного совершает сие».
В энциклике «Милосердие в истине» Бенедикт XVI наделяет современным голосом духовное наследие разума и любви, которое предельно ясно выражает ответственность верующих. В природе человек признает чудный плод творческого деяния Бога, который можно использовать для удовлетворения своих законных нужд – материальных и нематериальных, -- но при уважении взаимозависимых равновесий внутри самого творения. Вне такого отношения к природе человек либо может прийти к мысли о табу, о неприкосновенности природы, либо, наоборот, начинает ею злоупотреблять. Природа – проявление замысла о любви и истине. Она предваряет нас, как дарованная Богом для жизненной среды. Она говорит нам о Творце и о его любви к человеку.
Итак, ключом к прочтению «звериной» символики Ватиканской базилики являются именно эти слова.
А отправным пунктом для упомянутого нами Барбагалло, «классифицировавшего» эту символику, стала случайная встреча с летучей мышью в ризнице базилики. Летучая мышь примостилась на дверях помещения. Эта странная встреча стала как будто увеличительным стеклом, пишет автор, которое позволило разглядеть неимоверное число зооморфных форм в Соборе Св. Петра. И каждая из этих форм обладает определенным значением. Достаточно найти его и расшифровать.
О том, каким смыслом обладают отдельные образы животных в Соборе Св. Петра – летучей мыши, кота, ящерицы, медведя, -- мы расскажем вам в следующий понедельник.