Христианство в Сирии восходит ко времени, предшествовавшему обращению святого апостола
Павла, но в наше время крошечная христианская община борется за выживание. Церковь
представляет собой меньшинство, и христиане рискуют утратить свое культурное достояние,
поясняет архиепископ Дамаска Самир Нассар. Он возглавляет поместную Церковь с 2006
года. В интервью, данному порталу под названием «Где рыдает Бог», созданному Католической
сетью радио и телевидения в сотрудничестве с благотворительной организацией «Помощь
Церкви в беде», архиепископ рассказывает о трудностях, с какими сталкивается Церковь
в Дамаске, но также и о своей надежде. «Сирия – страна древней христианской традиции,
она насчитывала 33 тысячи храмов. В те времена христиане составляли большинство населения,
о чем свидетельсвуют важные исторические памятники. Еще сегодня существуют и действуют
многие христианские богослужебные здания. Христиане – не гости в Сирии. Их корни здесь,
где они жили бок о бок с мусульманами начиная с VII века. Христианство глубоко
укоренилось в Сирии намного раньше Ислама. Оно присутствовало в Дамаске еще до святого
Павла, который крестился и вновь прозрел в Дамаске. Христиане в Сирии делятся
сегодня на три группы: на монофизитские Церкви (Сирийская Православная и Армянская
Апостольская), имеющие своих Патриархов в Дамаске. Затем, есть Греко-православная
Церковь, самая большая по числу верующих. Наконец, присутствуют общины Католической
Церкви и протестанты. Все эти Церкви, за исключением протестантов, прибывших в
прошлом веке, - древние. Я, -- поясняет архиепископ Нассар, --принадлежу к Маронитской
Церкви, основанной в V веке святым отшельником Мароном, который жил в пустыне между
Алеппой и Антиохией. В течение первого тысячелетия мы, марониты, проживали в Сирии,
затем ушли в ливанские горы, а сегодня живем посвюду: от Австралии до Америки. Более
половины нашего населения проживает за пределами Ближнего Востока. Здесь, в Сирии,
мы составляем от 8 до 10 процентов населения, а некоторые утверждают о 4 – 5 процентах.
Таким образом, мы – меньшинство, меньше одного миллиона из 21 миллиона жителей. Самая
многочисленная община – это мусульмане-сунниты, составляющие примерно 80 процентов
населения. Есть и Ислам другого типа, называемый «алауиты». Все мы жили вместе
в течение 1400 лет. На протяжении истории возникали проблемы, однако мы сосуществовали
и продолжаем сосуществовать и поныне. В моей епархии в Дамаске имеется мечеть как
раз напротив моей резиденции. Мы слышим их молитвы, а они слышат наши. Наше сосуществование
выражается в повседневности. Я сам поддерживаю контакты с мусульманами: они навещают
нас на Рождество и Пасху, а мы их — на Ашуру, Рамадан и Ийд-ал-Фитр. Поистине мы –
единая семья. Толлерантность по отношению к христианам поддерживается благодаря
усилиям правительства, которое печется о меньшинствах. Оно пресекает конфликты между
мусульманами и христианами. Правительство играет очень важную роль в этом и действует
успешно. Мусульмане не обращают наших верующих силой, однако если христианская
семья живет в здании с 12 мусульманскими семьями, если их дети играют вместе, посещают
школу, то постепенно они усваивают больше мусульманское учение, нежели христианское.
Мы отступаем, поскольку находимся в состоянии слабого меньшинства, и не получаем достаточной
поддержки, чтобы жить сплоченно, укреплять нашу веру, передавать нашим детям основы
религии в наших местных Церквах. Проблемы возникают, когда молодой христианин желает
жениться на мусульманке: он должен обратиться. Речь идет о древнейшем законе, не подлежащем
изменению. Никто не заставляет христианского юношу жениться на мусульманке, но 95
процентов девушек – мусульманки, а только 5 процентов исповедуют христианство. Естественно,
чаши весов склоняются к мусульманкам. Так мы тоже теряем верующих. О переходе
мусульман к христианство вопрос складывается иначе. Многие мусульмане приходят в наши
храмы, изучают катехизис, участвуют в наших встречах, но они не могут креститься.
Они могут быть «тайными христианами» в своих сердцах. Когда они приходят к нам, мы
их принимаем с открытым сердцем. Некоторые посещают Святую Мессу, читают Библию и
Закон Божий. Приходят, да, но публично вынуждены оставаться мусульманами. Если
ко мне приходит молодой человек с желанием принять Крещение, то я могу принять его,
но не крестить. Иначе возникнут проблемы с правительством. Вопреки всему, наша Церковь
радостна, активна, динамична; а наша экуменическая жизнь также процветает. Мы
работаем вместе. В Дамаске есть десять епископов: пять православных и четыре католических.
Раз в месяц мы собираемся, обсуждаем пастырскую работу, молимся вместе. На Литургию
приходят не только католики, но также православные и другие христиане, а мои верующие
также посещают православные богослужения. Это содействует сплоченности и делает нас
одной большой семьей. Созерцая Ближний Восток, мы видим войну между Турцией и Курдистаном,
войну в Ираке, войну между палестинцами и израильтянами, а также войну в Ливане. Сирия
– единственная страна этого региона в мирном состоянии. Поэтому многие бегут в Сирию,
единственную спокойную для проживания страну в этой части мира. Приезжают жить, работать,
молиться и учиться. Дамаск – университетский город. Если бы не было Сирии, большинство
христиан покинуло бы Ближний Восток». В конце интервью архиепископ Нассар добавил:
«Я должен питать надежду. Мы – Церковь надежды, мы не можем быть пессимистами. Ведь
Иисус Христос сам был беженцем, мучеником, а это придает нам сил».