2009-03-13 12:23:42

Свидетели: Йозеф Майр-Нуссер


В рубрике «Свидетели» мы познакомим вас с блаженным Йозефом Майр-Нуссером (1910-1945), давшем искреннее свидетельство христианской совести: убежденный, что любовь и послушание подобают одному лишь Богу, он отказывается давать присягу Гитлеру, поплатившись за это самой жизнью.
В глазах наших современников, нередко циничных или разочарованных, история Йозефа Майр-Нуссера может показаться напрасной жертвой, вызванной лишь упрямством волевого человека, неосознанно настоявшего на своем и не пошедшего на компромисс с собственной совестью. Но в глазах верующего человека его возглас – « Не дам присягу Гитлеру!» -- с которым и ассоциируется память о Майр-Нуссере, – предстает как искреннее и осознанное свидетельство тому, что любовь и подчинение христианина подобают одному лишь Богу.
4 октября 1944 года Йозеф находился в казарме СС – нацистской политической полиции, -- куда был незаконно отправлен для воинской службы несмотря на то, что имел итальянское гражданство: Гаагское соглашение запрещало оккупирующим властям рекрутировать для собственных целей граждан занятых территорий. Вместе с восьмью десятками южнотирольских однополчан он должен был произнести предписанную присягу абсолютной и слепой верности: «Даю тебе, Адольф Гитлер, фюрер и канцлер Рейха, клятву верности и отваги. Торжественно обещаю послушание тебе и поставленному тобой начальству вплоть до смерти. Бог мне в помощь».
Достаточно было поднять руку для нацистского приветствия и приоткрыть рот, даже не произнося ни звука, чтобы избежать всех проблем. Йозеф был простым солдатом, как и множество других; скорее всего, он никогда бы не получил никаких важных поручений в те судорожные последние месяцы Второй Мировой войны. Однако, он поднял свой сильный, ясный голос: «Господин майор, я не могу клясться Адольфу Гитлеру во имя Бога, потому что я верующий католик».
Это было естественным следствием духовного пути, который Йозеф, на тот момент тридцатитрехлетний, прошел с детства в своем приходе. Йозеф Майр-Нуссер родился 27 декабря 1919 года в Больцано, входившем в состав Южного Тироля, в том же году аннексированного Италией; в пятилетнем возрасте потерял отца, умершего от холеры во время службы в австровенгерской армии. Окончив начальную школу, мальчик записался в среднее торговое училище, чтобы после его окончания сразу начать помогать семье. Мама одна растила семерых детей. В возрасте 23 лет на ткацкой фабрике Эччель Йозеф познакомился с Хильдегард Штрауб, которая работала там же секретарем. Молодые поженились в мае 1942 года.
В 1934 году Йозеф прочитал Фредерика Озанама, молодого парижанина, который за сто лет до того стал одним из организаторов Конференций Св. Винсента де Поля, посвященных делам милосердия. Французский писатель произвел неизгладимое впечатление на Йозефа Майр-Нуссера, дав ему ответ на тревожащие его вопросы. Четыре года спустя, размышляя о своем служении на посту руководителя Конференции Св. Винсента в Больцано, он пишет: «Быть председателем Конференции значит обладать сердцем, полным понимания. Только руководитель, свободный от личных амбиций и от мелочности, умеющий полностью посвящать себя другим с любовью, может заслужить уважения, любви и единодушия своих собратьев…. Мы, собратья Св. Винсента, не можем забывать о нашем долге подавать добрый пример».
Одновременно Йозеф занимался и координацией группы Католического Действия, президентом мужской ветви которого на епархиальном уровне он стал в 1934 году. В окружном послании, написанном после своего избрания, он с фотографической точностью описывает то, что уже просматривалось на горизонте: «период, когда мировоззрению и деяниям католичества серьезно угрожает интернационализм разных видов: либеризм, большевизм, капитализм, гипернационализм и тому подобные, как бы ни назывались эти темные силы, отвергающие признание самых высоких ценностей и направленные целиком на земную жизнь». А пару лет спустя он вкратце описал развитие ситуации: «Все более отчетливо выделяются два противостоящих фронта: девиз первого – «Мир – для Христа», а второй отдался Сатане как верховному вождю».
В Южном Тироле, где экономический кризис и политическая нестабильность побуждали многих искать убежища в рядах партии Гитлера – которого воспринимали как защитника немецкоязычных тирольцев от национализма итальянских фашистов, – Йозеф Майр-Нуссер посчитал своим долгом продвигать идею диалога между двумя национальными культурами. Но в июне 1939 года Германия и Италия подписали договор, согласно которому немецкоязычные жители Южного Тироля должны были сделать выбор: либо переселиться в Рейх не позднее конца 1942 года, либо остаться и ассимилироваться с итальянской культурой.
Это было настоящим ударом для тех, кто считал возможным мирное сосуществование, особенно когда обнаружилось, что 70 процентов заинтересованного населения выбрали эмиграцию в Германию. В попытке развеять миф о «Великой Германии», упорно распространяемый нацистской пропагандой, Йозеф основал с несколькими друзьями нелегальный кружок имени Андреаса Хофера Бунда (т.н. Лигу «Андреас Хофер»), с помощью которого удалось привести людей к определенному согласию на культурном уровне и увеличить число тех, кто решил не покидать Южный Тироль.
Когда после 8 сентября 1943 года немецкая армия подчинила себе весь Южный Тироль, в кружке образовалась партизанская группа, собиравшаяся вести вооруженную борьбу с нацистами. Йозеф не пожелал становиться членом этой группы, поскольку его отношение к жизни не позволяло ему взять в руки оружие. Тем не менее, ему не удалось избежать приказа явиться в казарму СС, где он и принял драматическое решение, стоившее ему жизни.
27 сентября 1944 года, за неделю до того, как он отказался присягать Гитлеру, Йозеф в письме жене из Кёнитцкой казармы рассказывал ей о своих ощущениях и сообщал о своем решении: «Больше всего меня мучает мысль о том, что мое свидетельство в решающий момент может спровоцировать временные страдания тебе, моя верная спутница. Необходимость такого свидетельства несомненна, два мира столкнулись между собою. Мои начальники с предельной ясностью показали, что они отвергают и ненавидят то, что для нас, католиков, священно и неприкосновенно. Молись обо мне, Хильдегард, чтобы в час испытания я действовал без страха и без промедления в соответствии с тем, что мне диктует Бог и моя совесть».
Вечером 4 октября Майр-Нуссер был арестован как враг немецкого народа; его временно помещают в камеру бывшего сумасшедшего дома в Кёнитце, где он пишет о своих религиозных убеждениях, побудивших его к содеянному. Одно из ответных писем, адресованных Хильдегард и датированное 12 ноября, подтверждает, что жена разделяла все его решения: «В твоем письме меня особенно наполнили радостью слова о нашей любви. Да, это была поистине первая любовь, глубокая и настоящая! Так как я тебя знаю и знаю, что нас превыше всего связывает глубокими узами, я уверен: эта любовь выстоит и в жестоком испытании, к которому меня вынудил шаг, сделанный в согласии с моей совестью! Хильдегард, возлюбленная супруга, держись! Бог не оставит ни тебя, ни меня! Когда Господь просит у нас жертвы, Он дает и силы, чтобы ее принести!»
Биограф Майр-Нуссера Франческо Комина подчеркивает, что «его решение было подкреплено мыслью о первых христианских общинах. Сколько молодых христиан отказались присягать императору! Йозеф упоминал о подвиге священномученика Максимилиана, о котором читал – этот римский солдат был убит в 295 году в Африке, после вынесения приговора. На поле боя он отказался клясться в верности императору. «Я – христианин, -- сказал он, -- и не могу убивать». Хильдегард также расскажет впоследствии, что она читала в тот период «Письма из тюрьмы» святого Томаса Мора, обезглавленного в 1535 году за то, что он пожелал остаться верным Богу, а не Генриху VIII. Хильдегард цитировала текст, как нельзя лучше передающий ситуацию ее мужа: «Я более чем уверен: если бы я присягнул на верность, я бы нанес смертельный удар своей совести, прекрасно зная, что никогда не смог бы заставить ее думать по-другому».
Переведенный 14 ноября в Гданьскую тюрьму, Йозеф пишет свое последнее письмо. Оно датировано 5 декабря: «Я пока не могу сказать, когда решится моя участь, и прошу тебя потерпеть. Бог, Отец, который бдит над нами с любовью всегда и повсюду, нас не покинет». В январе 1945-го Йозеф был осужден трибуналом СС. Приговор не подлежал отмене, но вместо немедленного расстрела его отправляют в нацистский концлагерь Бухенвальд, в восьмистах километрах на юг от Гданьска. Таким образом судья полагал, что пребывание в лагере сможет переубедить его и заставить подчиниться законам.
В первых числах февраля Майр-Нуссер отправляется в путь по железной дороге, в вагоне, предназначенном для перевозки скота, куда поместили четыре десятка заключенных. Мороз, бомбежки и поломка паровоза затрудняют ход поезда. Йозефу удается завязать теплые отношения с товарищами по несчастью; он помогает самым отчаявшимся и старается поднять дух чтением вслух отрывков из Евангелия. Путь в Бухенвальд занял неделю; здесь перед его взором со всей очевидностью предстает весь ужас нацистских зверств. Узники похожи на скелеты, с трудом держатся на ногах, а тех, кому это не удается, ждут газовые камеры, из труб которых непрерывно поднимается дым.
Пребывание в этом лагере длится недолго: в середине февраля он снова оказывается в вагоне, направляющемся в Дахау, его ждут еще четыреста километров изнуряющей дороги. Здоровье уже подорвано, а голод и холод отнимают последние силы. Тяжелая кишечная инфекция лишает его организм всякой способности к сопротивлению. 20 февраля поезд останавливается в баварском Эрлангене. Вражеские бомбы подорвали рельсы, и поезд вынужден стоять на месте. До места назначения осталось еще 150 километров, но узник уже находится в таком состоянии, что вызывает жалость у охранника -- Фритца Хабихера. Он решает отвести его в госпиталь, расположенный в трех часах ходьбы.
Они идут пешком, и для Йозефа это – непомерное усилие. В госпитале врач-нацист отказывается лечить его, заявив, что нет ничего серьезного – в то время как жар и кровавый кашель свидетельствуют со всей очевидностью об остром воспалении легких. Несмотря на настоятельные просьбы жандарма Хабихера, им приходится возвращаться назад, а вечером 23 февраля Майр-Нуссер снова поднимается в теплушку и забирается в угол с единственной просьбой – чтобы товарищ почитал ему Евангелие. Спустя несколько часов, на рассвете 24 февраля 1945 года, он отходит к Небесному Отцу, без единой жалобы, безмолвно.
Хильдегард узнает о смерти мужа только 5 апреля, а 11-го друзья соберутся в церкви Святейшего Сердца в Больцано на заупокойную Мессу, во время которой приходский настоятель дон Йозеф Феррари произнесет надолго запомнившиеся всем слова: «Вместе с ним умер великий человек, пламенный христианин, герой истины и исповедник. Его украшением стал сияющий знак Христа в душе, которым Господь пометил его в Крещении». Спустя более десяти лет после погребения Йозефа на военном кладбище в Эрлангене, 12 февраля 1958 года его прах был перенесен в церквушку Стеллы-суль-Ренон, в горах над Больцано.
Вдова Майр-Нуссера Хильдегард Штрауб, скончавшаяся в 1998 году, ни разу не усомнилась в правильности героического выбора мужа, о чем свидетельствуют ее слова, прозвучавшие в одном из интервью 1979-го года: «Меня всегда наполняло счастьем то, что ему удалось пойти до конца в своем мужественном и достойном восхищения поступке и сделать то, что он должен был сделать, чтобы остаться верным самому себе, и сделать это невзирая на все угрозы, свободно и с достоинством»







All the contents on this site are copyrighted ©.