Свидетели рассказывают об отце Андреа Санторо

Человек молитвы и диалога, дон Андреа Санторо, трагически погибший 5 февраля в Турции, всегда глубоко переживал свою веру. Среди тех, кто знал его с детства, -- монс. Винченцо Палья, епископ Терни; с убитым священником его связывало также экуменическое и межрелигиозное обязательство. Перед нашим микрофоном монс. Палья вспоминает о своем друге:
«Мы были знакомы с отцом Андреа с гимназических лет; вместе окончили лицей, вместе были рукоположены. Любовь к евангелизации постепенно приобретала в доне Андреа все более крепкие и в то же время беспокойные очертания, вплоть до его решения отправиться в Турцию. Именно там он хотел давать евангельское свидетельство». На вопрос журналиста о том, есть ли сходство между доном Андреа и Шарлем Де Фуко, монс. Палья ответил: «Несомненно, стиль Шарля Де Фуко сопутствовал ему до самой смерти, и мне хочется также подчеркнуть, что он – один их тех, кто умер у алтаря, как монс. Ромеро. Один их двух выстрелов попал в сердце. Как и в случае монс. Ромеро, пуля настигла не только физическое сердце, но и духовное сердце дона Андреа: его своего рода упрямство, настойчивость в любви, в диалоге, в преследовании единственно возможного пути к миру – который есть путь Евангелия, то есть, жертва собственной жизнью не ради разрушения другого человека, но из любви к нему. Осмелюсь утверждать, что отец Андреа свидетельствует сегодня о том, что единственная имеющая смысл смерть – это не жертва камикадзе, не жертва войн: единственная смерть, имеющая смысл – это пожертвование жизнью во спасение, во имя освобождения других, во имя любви к другим людям». Монс. Винченцо Палья считает, что дон Андреа «показывает нам подлинный лик христианства»: Евангелие -- это пожертвование жизнью – а это может произойти как пролитием крови, как в его случае, так и в служении, любви, продвижении жизни, противостоянии насилию, -- именно пожертвование жизнью есть подлинный лик, главная отличительная черта христианской любви, о которой напомнил нам Папа Бенедикт XVI. Бог есть любовь».
Дон Андреа посвятил себя диалогу: он хотел приблизить друг к другу разные миры, особенно христианство и ислам. Хотел, чтобы они больше понимали друг друга. Но при этом он не забывал о необходимости нести Евангелие миру. Об этом шла речь в письме, опубликованном на интернет-сайте дона Андреа -- «Окно в Ближний Восток» -- в октябре прошлого года.
Европа и Ближний Восток: «Кто бы мог сказать, еще несколько лет назад, -- пишет дон Андреа, -- что я соединю в своем сердце две любви, столь далекие одна от другой?... кто бы мог сказать, что я «понесу в утробе», как говорится о Ревекке, два «племени», которые «бьются друг с другом» несмотря на то, что оба они – сыновья одного отца, Авраама? Мать знает, что ее дети нераздельны в ней, даже если они разделены между собой. То же самое происходит и со мной». Дон Андреа желал, чтобы эти два мира могли на самом деле понять друг друга и поделиться друг с другом своим богатством: иногда, -- пишет он, -- «мне кажется, что эти миры не общаются друг с другом достаточно глубоко, но поступают, подобно семейным парам, которые разговаривают друг с другом только о покупках, счетах, о том, как передвинуть мебель или о здоровье детей и при этом уверены, что они общаются между собой. На самом же деле они только отчуждаются друг от друга. Европа и Ближний Восток (в том числе и Турция, хотя о ней особый разговор), христианство и ислам должны открываться друг другу... должны делиться друг с другом своим пониманием Бога... человека, общества... своим пониманием смысла страданий и смерти, говорить о том, что значит – народов много, но человечество едино, земля разделена на территориальные нации, но вся земля – это общий дом».
«Они должны помочь друг другу, -- пишет далее дон Андреа, -- очистить собственное прошлое и собственную память... Думаю, что каждый из нас внутри себя может уменьшить расстояние между этими мирами. Мы можем осознать себя близкими тем, кого ощущаем далекими, только во взгляде Христовом и в любви Отца, пославшего Его всем Своим чадам. Так же, как Иисус нес всех нас в Себе, орошал Своею кровью наши грехи и видел в нас овец единого Своего стада, -- так же и мы можем «распахнуть» свое сердце. Это не мешает нам ясно и полностью провозглашать Евангелие и действовать в полном соответствии с ним». Напротив, -- пишет дон Андреа, -- мы считаем это долгом и обязанностью. Но мы это делаем, созерцая Сердце Иисусово на Кресте, распахнувшееся от любви и пронзенное копьем, а не жестокостью человека, видящего перед собой врага. Дон Андреа рассказывает в своем письме о том, как протекает жизнь в маленькой христианской общине Трапезунта. Мы сейчас переживаем период, «по-прежнему охваченный мраком, -- пишет он, -- ожидая, когда Бог укажет Свои пути». Этот период переживается «в смиренном принятии бедности – отсутствия ресурсов, людей, средств, способностей». Это – ожидание, сплетенное из «безмолвия, молитвы, надежды, готовности с любовью принять то, что угодно Богу...»